Поскольку дело получило широкую огласку, директор департамента здравоохранения назначил повторное комиссионное исследование тела под руководством главного патологоанатома Москвы. Заключение судмедэксперта полностью подтвердилось. Валерий Николаевич понимал случившееся правильно – директор департамента не захотел вытаскивать его из дерьма (а ведь мог бы, если бы захотел!), стало быть дела совсем плохи. Почему именно не захотел, даже думать не хотелось, слишком уж тягостными выходили думы. Да и что толку в мотивах? Важен же результат.
Кардиограмма, якобы снятая в день выписки, вызвала наверху большой интерес. Ее сравнили с той, что была снята накануне, а также с теми, которые были в амбулаторной карте Скурмажинской и обнаружили подлог – «выписная» кардиограмма оказалась чужой. Подлог детектед! Ату его, ату!
Вся эта история разворачивалась на глазах у общественности, которую информировали пронырливые журналисты. Все сумели раздобыть, сукины дети – и копию заключения судмедэксперта, и копию отчет комиссии, и копию выписного эпикриза… Даже интервью у «нашего источника в департаменте здравоохранения, пожелавшего остаться неизвестным» взяли. Источник так рьяно обличал порядки в восемьдесят восьмой больнице, что в нем явственно угадывался претендент на троновский трон.
На Лахвич и Корсун тут же завели уголовные дела. Обе дружно сели на больничный, как будто это могло бы их спасти от другой, более серьезной, «посадки». А Валерий Николаевич получил личную благодарность от директора департамента Соловья. Тот так и сказал: «Спасибо тебе, Валерий Николаевич, удружил так удружил. Век не забуду!». И на следующий же день прислал в больницу комиссию.
О переходе в департамент можно было уже не мечтать – хрустальная мечта разбилась вдребезги. Усидеть на своей должности Валерий Николаевич тоже не надеялся, потому что прекрасно понимал, что Соловей должен принести его в жертву, чтобы успокоить общественность. Начмедом тут не отделаешься, нужна фигура покрупнее – уж очень громкое дело. Вопиющая, ужасающая халатность, осложненная фальсификацией медицинской документации.
Сейчас Валерий Николаевич желал лишь одного – уйти по собственному желанию. Трудовая книжка, не запятнанная «принудительным» увольнением, давала возможность устроиться главным врачом в какую-нибудь из областных больниц. Соловей не вечно на этом посту сидеть будет, им сильно недовольны, что в министерстве, что в мэрии. Слабый он руководитель, да и организатор никудышный. Мэр ему уже говорил об этом, в глаза и при свидетелях. Так что через годик-другой, когда эта история полностью забудется, можно будет вернуться в Москву. Только для того, чтобы вернуться на хорошее место, нельзя «снижать планку» – нужно возвращаться с должности главного врача, чтобы не карабкаться снова по однажды пройденным ступенькам.