– Настенька, – Зина ловит девочку за руку, – идем пирог печь.
Пироги с того дня пеклись едва ли не каждый день – Зина с детства считала, что запах пирога является неотъемлемой, если не главной составляющей счастливого дома. Но пироги пирогами, их съедали – и снова разбредались по комнатам. И только дети были связующим звеном в этом крошечном мирке, пришибленном страшным горем и никак не приходящем в себя. Пятого числа, в день, когда Вадим разрешил Галке принять душ, пришел Андрей. Дверь ему открыла Лена, она купала Галку и не сдержалась, ахнула – на него было больно смотреть. И до этого худой, он сейчас был похож на тень… Он ковырял пирог с маком, когда на пороге появились гости, о которых никто даже не подумал. Это были представительницы службы социальной помощи и защиты несовершеннолетних. Переступив порог как свой собственный, они сунули под нос слегка опешившему Вадиму две корочки и поинтересовались, здесь ли живут сироты.
– Они не сироты, – запротестовал выскочивший из кухни Андрей.
В коридор выглянули Тимоша и Настя и, испуганно втянув головы в плечи, снова спрятались за дверью.
– А, вон и они, – та, что постарше, потеснила плечом Вадима и зашагала к двери, – эй, дети, идите-ка сюда!
Андрей схватил ее за рукав пальто:
– Послушайте, вам здесь нечего делать! Это мои дети!
– Мужчина, ведите себя прилично, – рычит гостья, осторожно высвобождая рукав.
К ним подскакивает вторая представительница, помоложе.
– Эй, уважаемый, – в ее голосе, голосе уставшего человека, которому надоело каждый день пререкаться с непонятливыми и несознательными гражданами, звучит угроза. – Если вы не отдадите нам детей, мы сообщим в милицию. Вы нарушаете закон и препятствуете работе органов попечительства.
– Я не препятствую, – Андрей тяжело вздыхает, – это мои дети, я их отец.
– А у нас другая информация!
– Какая информация?
– Что здесь живет убийца.
Эти слова вывели Инну из ступора. Она бросилась на середину комнаты и теперь стояла между дорогими сердцу существами и олицетворенными органами попечительства.
– Пожалуйста, уходите, – просит она, прижимая руки к груди, – пожалуйста…
– Уходите немедленно! – Зина сжимает кулаки.
– Вы чокнутые? Вы что, думаете, мы не найдем на вас управу?! – гремит старшая.
– Это наши дети, – хрипит Галка, едва добравшаяся до коридора.
– Да, наши! – басит Вадим.
И тут дети заплакали. Громко, с надрывом. Андрей бросился к ним, стал на колени, сгреб в охапку.
– Папа, мне страшно! – голосит Тимоша.
– Сыночек, не бойся, все будет хорошо.
Настя вцепилась в его рубашку:
– П-па-па, н-не от-т-давай нас, – она захлебывается рыданиями и дрожит. Вся, от головы до пяточек.