…Как-то незаметно после ареста Вадима Григорьевича тетя Инна превратилась в дочку, а Галка в маму. Причем в дочку капризную и обидчивую. Поначалу Галя выполняла все ее капризы – человек же после инфаркта, но тете Инне положение больной страшно понравилось, и она решила продлить «больничный» на неопределенный срок. Первое, что она сделала, – это отказалась от маникюрши, та ей, видите ли, на нервы действовала. Окей, Галя сама делала маме маникюр и педикюр, и еще выслушивала, что Галка делает все это без удовольствия! Потом, по мере выздоровления, она возжелала хорошую прическу каждый день – до болезни она каждый день перед работой заходила в парикмахерскую рядом с ателье. И даже в выходные ездила.
– А что тут укладывать? – говорит Галка. – Стрижка у тебя короткая, берешь фен, потом локон…
– Я не умею! – капризным тоном заявляет тетя Инна.
– Я тебя научу! – твердит Галя.
С тетей Инной едва истерика не случилась, и Галка решила, что ей дешевле самой причесывать маму…
Дальше – больше.
– Ко мне подруги придут, вот меню, – и сует Галке список из двух десятков пунктов.
Галка снова решила, что дешевле все сделать, как мама просит.
Потом все свалилось в кучу – вернулся Вадим Григорьевич, умерла Катя. Галя как угорелая носится по всем инстанциям, на ней сироты. Нет, она не ропщет, тем более отчим помогает, звонит во всякие диспансеры. Но дома все взяли за правило не браться за холодную воду – все ждут Галю.
И вот Инна с мужем собираются в театр, а Галя еле живая приползла из магазина, приволокла неподъемные сумки с едой. А кто еще это сделает? У мамы больное сердце, у Вадика ноги, у Андрея депрессия. О своей спине Галка не заикается, купила корсет, он что-то там держит, обезболивающие таблетки с собой носит. Только разделась, разулась, Тимоша сумки схватил, Настюша что-то рассказывает, а мама ей:
– Галя, ты что, кофточку мою не погладила? Я же тебя неделю назад просила! – и глаза закатывает.
– Сейчас поглажу…
Галка устанавливает гладильную доску, кофточку водой сбрызгивает, и тут живот прихватило.
Галя все бросила, и в туалет. Только села, а тут голос мамы и стук в дверь:
– Галя, локон уже дымится, иди сюда!
Накрутила маму, сказала:
– Пусть волосы остынут, а я пока кофту поглажу.
Живот вроде отпустило. Погладила, на плечики повесила, покормила детей, а тут снова живот. Галя в туалет. Только села…
– Галя! Срочно кушать! Мы опаздываем! Вадик, сними галстук и пиджак! Испачкаешь! Галя, сколько можно там сидеть?!
В тот вечер тетя Инна перебрала с командами, но все, что она запомнила, это горящие ненавистью глаза дочери.