Как слои почвы, слои народов следуют в нашей части света один за другим, часто смешиваясь, но всегда так, что их первоначальное положение можно еще распознать. Исследователям обычаев народов, их языков следует поторопиться, чтобы не потерять время, пока слои еще различаются.
И. Гердер
Подытоживая разбор событий в Закавказье, где активными участниками на протяжении первых четырех веков нашей эры были аланы, использовавшие в военных действиях в Закавказье союзных им горцев, мы воочию убедились, что аланы, согласно античным авторам, они же овсы, согласно грузинским летописям, находились в непосредственной близости к Закавказью: только в этом случае был резон идти в горы за аланской помощью в тот момент, когда враг уже вступил на территорию Картли; если бы аланы населяли берега Меотиды или даже северокавказские степи, это было бы бесполезно.
Вопрос сопоставления данных письменных источников с археологическими материалами, если уж в нашем распоряжении имеется и то и другое, является одним из фундаментальнейших в археологии, но эта процедура еще требует выработки однозначного и непротиворечивого перевода с языка одной системы на язык другой. Поэтому «различные исследователи, сталкиваясь с одними и теми же категориями явлений, далеко не всегда одни и те же специфические явления описывают и интерпретируют одинаково» [Кун, 1975, с. 37].
Казалось бы, самый простой путь — это определить по данным письменных источников ареал того народа, исследованием которого мы занимаемся, в данном случае (пусть в самом общем виде) территорию, связываемую с аланами первых веков нашей эры на Северном Кавказе, а далее проследить, какие археологические памятники могут быть отождествлены с ними. Более ста лет назад, когда исследователи впервые вплотную обратились к этому вопросу, было высказано мнение как об отождествлении античных алан и осов древних грузинских авторов с ираноязычными осетинами, так и о принадлежности северокавказских катакомбных могильников первых веков нашей эры аланам. Следует сказать, что это, казалось бы, слишком прямолинейное и однозначное сопоставление продолжает, пожалуй, оставаться наиболее правомерным, несмотря на раздающиеся одиночные возражения. И такое почти полное единодушие исследователей объясняется не привычностью подобной точки зрения, а тем, что она получает все большее число подтверждений на массовом материале.
При решении названной проблемы мы сталкиваемся со следующим кругом вопросов: как выделить из обширной массы памятников Северного Кавказа древности I–III вв.? Какие элементы в них способствуют определению даты, этнической принадлежности или генетической преемственности — погребальный обряд, типы погребальных сооружений, инвентарь, типы поселений и жилища? Как локализуются эти памятники и различаются ли между собой в степях, предгорьях и горах? Каковы были отношения горцев со степняками? Короче, как проникнуть глубже лежащих на поверхности фактов, как выявить особенности рассматриваемого периода в единой линии развития культуры Северного Кавказа? Как отобрать и оценить факты с точки зрения их информативности в плане поставленных вопросов, чтобы получить наиболее точные и надежные выводы? На помощь приходит опыт конкретных исследований последних лет в рассматриваемой области, который мы очень коротко попытаемся подытожить.