Я плачу. – С чего ты вообще убежден, что я пытаюсь тебя надуть?
– Не знаю. Может, потому что я ни разу не видел тебя в одном и том же образе. И не знаю, какая ты на самом деле.
Слова Макса разрывают мне сердце.
Он понимает, что зашел слишком далеко. И подается вперед, словно надеясь разрушить заклятие:
– Я совсем не то имел в виду. Ты же знаешь, мне нравятся сумасшедшие наряды.
– Ты всегда говоришь все как есть, – шепчу я.
Какое-то время Макс массирует виски.
– Прости. Иди сюда. – Он меня обнимает.
Я крепко обнимаю Макса в ответ, словно боясь, что он вот-вот исчезнет. Мне хочется извиниться за все, но я боюсь сказать правду. Я не хочу его терять.
Когда двое людей влюблены друг в друга, это должно сработать. Просто обязано сработать. Не важно, в каких трудных обстоятельствах они оказались. Я вспоминаю лирические песни Макса, те, которые он играл у себя дома, и те, которые написал для меня. Думаю о нашем будущем – о том времени, когда больше не буду привязана к родителям. Костюмы днем, рок-клубы ночью. Мы оба добьемся успеха, и лишь благодаря друг другу.
Любовь приведет нас к успеху.
Макс целует меня в шею. Потом в подбородок. В губы. Его поцелуи страстные и многообещающие. Макс мой единственный. Мы любим друг друга, а значит, так все и должно быть.
Макс отрывается от меня:
– Сейчас я настоящий, а ты?
Я в смятении.
– Я тоже.
И все же на губах остается привкус страха. Привкус лжи.
Я жалуюсь на Макса луне, но это не приносит никакого облегчения. Ее свет озаряет окно Крикета.
– Макс не любит, когда я одета слишком просто, и в то же время, стоит нам начать спорить, издевается над моим повседневным видом. Он вечно мной недоволен.
Луна скрывается за тучей.
– Ну ладно, я ему врала. Но ты же видишь, какой он ревнивый. Мне приходится это делать. С какой стати я должна оправдываться за то, что дружу с другим парнем.
Я жду. Небо по-прежнему темное.
– Прекрасно. Ситуация с сама знаешь кем просто ужасна. Возможно… Макс и Каллиопа не такие уж и разные. Вот только, если я сама никак не могу заслужить его доверие, какое он имеет право ждать, что я стану доверять ему после возвращения? Понимаешь, что я имею в виду? Насколько это унизительно? – Я закрываю глаза. – Пожалуйста, скажи мне. Что делать?
Несмотря на прикрытые глаза, мне кажется, что на улице стало чуть светлее. Я открываю глаза. Облака исчезли, и окно Крикета залито лунным светом.
– У тебя дурацкое чувство юмора, – говорю я.
Луна не отвечает. Сама не зная почему, я беру со столика кучку шпилек. И по очереди, взяв за головки, бросаю одну за другой. Дзынь! Дзынь! Дзынь-дзынь! После седьмой шпильки Крикет открывает окно.