– М… не думаю. – К глазам подступают слезы.
Нет, нет, нет! Только не плачь. Хватит на сегодня слез.
Я слышу, как Макс садится:
– Что происходит?
– Нора здесь. Она у нас дома.
Тишина.
– Фааак, – выдыхает Макс. – Мне жаль.
– Спасибо. Мне тоже, – вздыхаю я.
Макс издает короткий понимающий смешок, но как только я рассказываю историю целиком, впадает в ярость. Я неприятно поражена.
– Выходит, она ожидала, что вы, ребятки, тут же возьмете ее на поруки?
Я перекатываюсь на другую сторону кровати:
– Как и всегда.
– Зря твои родители позволяют ей это делать. Она будет использовать их снова и снова.
За последние годы эта мысль посещала меня уже не раз, хотя я до сих пор не уверена, так ли это на самом деле. Неужели Натан с Энди оказывают Норе медвежью услугу? Или без их помощи она, наоборот, опустилась бы на самое дно?
– Не знаю, – шепчу я. – Ей больше не к кому обратиться.
– Послушай саму себя. Ты их защищаешь. Если бы я был на твоем месте, я был бы в ярости. Но я не ты, поэтому я все еще в ярости.
Гнев Макса подогревает мой собственный. В таком состоянии обсуждать происходящее гораздо легче. У нас еще час до того момента, когда Максу надо будет грузить концертное оборудование в грузовик.
– Может, мне тебя забрать? – спрашивает он.
Я соглашаюсь.
Я одеваюсь с такой яростью, какой не чувствовала уже долгое время. Выбрав нелюбимое черное прозрачное платье, долго пылившееся на задней полке шкафа, я прилично укорачиваю подол. Желто-оранжевый макияж. Красный парик. Сапоги до колена.
Сегодня я огонь.
Я быстро сбегаю вниз. Родители тихо беседуют на кухне. Норы нигде не видно, но мне все равно. Я с силой толкаю входную дверь и тут же слышу громкое «Эй!», но в этот момент я уже на улице. Где же Макс? Где он?
– Долорес Нолан, тащи свою задницу обратно, – стоя в дверном проеме, бросает мне Натан.
За его спиной появляется Энди:
– И куда же это ты собралась?
– На концерт Макса! – кричу я.
– Ты никуда не пойдешь в таком настроении и в ТАКОМ виде, – заявляет Натан.
Знакомый белый грузовик выезжает из-за угла и взбирается вверх по холму. Энди осыпает Макса проклятиями. Родители пытаются открыть дверь, но в итоге лишь толкают друг друга. Грузовик останавливается. Джонни Окампо открывает мне дверь.
– Не смей садиться в этот грузовик, – кричит Натан.
Я протягиваю Джонни руку. Он затаскивает меня внутрь, одновременно захлопывая дверь. Грузовик трогается. Я с силой врезаюсь прямо в барабанную установку и вскрикиваю от боли. При виде ручейка крови, сбегающего у меня по руке, Макс выдает громкую нецензурную тираду. Грузовик опять останавливается. На этот раз Макс наклоняется проверить, все ли со мной в порядке.