Твой Гейнер
ПИСЬМО С ФРОНТА 14.10.41 Г.
Дорогая моя Ленекен!
Я знал, что вчера мне придет много писем. Сегодня к ним добавилось еще кое-что. Большое спасибо за твое чудесное печенье, оно восхитительно вкусное, прямо как у моей мамы. Меня особенно обрадовала книжка, я ее уже прочитал. Спрос на все читабельное очень большой, и времени для чтения вполне достаточно. Сперва несколько радостных известий: с 25.10 можно посылать пакеты весом 2 фунта, но они идут медленнее, чем обычная почта; письма поэтому отправляй отдельно. Кроме того, я имею право на получение 20-кг посылки с зимними вещами. Что там будет еще, никого не касается. Я тебе позже напишу поточнее, а пока можешь постепенно уже готовить ее. Когда посылку можно будет отправить, ты узнаешь.
Как ты уже сама, конечно, догадалась, Петербург окружен и голодает. До окончательного падения может пройти много времени; будут ли это четыре или восемь недель, мы не знаем. По словам пленных, положение очень напряженное, но о капитуляции думают немногие. Солдаты пока получают два раза в день горячую пищу и 700 гр хлеба. Это почти соответствует нашей норме. Но рабочие в городе получают только 400 гр хлеба, а остальные жители — еще меньше. У нас все нацелено на длительную осаду. И когда при такой обстановке дадут отпуск, само собой абсолютно неясно. Мы втайне надеемся на Рождество. Но и на это полагаться нельзя. И поэтому самое лучшее, если ты с детьми отправишься в Херне. Что касается остальных смутных мыслей, которые ты высказала в своем письме, то можешь спокойно их забыть. Ты же хорошо знаешь, что отношение к тебе и к моим родителям основано на совершенно разных чувствах. Или ты все еще не можешь слегка не ревновать?
Всегда с тобой, твой дорогой Гейнер
ПИСЬМО С ФРОНТА 17.10.41 Г.
Дорогая ты моя Ленекен!
[...] Недавно русские позволили себе пошутить: по громкоговорителю они призывали нас переходить на сторону Красной Армии. Мы смеялись. На следующий день несколько русских вышли на открытое место, махали руками и кричали, чтобы мы шли к ним. Как только наши пулеметы дали ответ, они исчезли. [...] На самом деле ни у кого из нас нет желания попасть в петербургский ад. Вчера пала Одесса, наши войска стоят у ворот Москвы. Иван на исходе своих сил. Нас ожидает спокойная зима.
[...] Сердечный привет! Твой Гейнер
ПИСЬМО С ФРОНТА 23.10.41 Г.
Дорогая ты моя Ленекен!
[...] Иван постепенно смиреет, стреляет лишь изредка, его пища становится все хуже, а настроение определенно на нулевой отметке. Через четыре недели Петербург будет наш. Я не знаю, можно ли на родине получить верное представление о боях в России. Поляк и француз сдаются, когда их положение безвыходно. Англичанин бьется до самого конца, но русского же нужно забивать до смерти. Слава богу, мы все же покрепче, чем он.