Глава 1
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРОТИВОСТОЯНИИ КОНСЕРВАТИВНЫХ МОНАРХИЙ
Русско-прусское боевое братство сто лет спустя
Для оценки условий и фона событий по меньшей мере первых месяцев войны на Русском фронте, чтобы иметь возможность понять, как этот фронт приобретал характерные черты, как трансформировалось противостояние. Важнейшим и первым фактором взаимоотношения России и Германии с Австро-Венгрией являлось наличие общей границы, формально, с 1793–1795 гг., а в действительности с Великой Северной войны. Сам факт соседства порождал у обеих сторон весь спектр тревог, подозрительности и повышенного внимания друг к другу, и это соседство в течение ста с лишним лет изначально было отягощено историей и условиями его организации. Радикально на восприятие России повлияло участие русских войск в войнах XVIII в., не только совместно с прусской армией, но и особенно против нее в ходе Семилетней войны, закончившейся для Пруссии (благодаря России) столь неожиданно благополучно. Еще более существенно сказалось эхо наполеоновских войн, а также прямое вмешательство «жандарма Европы» в события 1848–1849 гг., дававшее повод не столько благодарить Российскую империю за спасение австрийской монархии, сколько основания бояться нового вторжения русских войск. Длинная и сложная история династических и родственных контактов закрепили господство скорее прусского взгляда на Россию над иными немецкими точками зрения. В связи с образованием Германской империи и ускорением процесса формирования нового лица единой немецкой нации многие старые стереотипы следовало соответствующим образом проверить, отрефлексировать и воспринять (либо наоборот) в масштабах новой имперской политики и имперского взгляда на мир и Европу.
После ликвидации польского государства в конце XVIII в. образ России в Германии и, наоборот, образ Германии в России обогатился новым структурообразующим элементом: теперь более, чем когда-либо, Берлин стал для русских воротами на запад, началом Европы, а Россия для немцев окончательно превратилась в преддверие азиатского Востока, в страну, которая позволяет немцу постепенно понять чужой мир Азии.>1 Для южнонемецкого мира только Вена могла разделить с Санкт-Петербургом роль начала иного мира, ведь столица Австрии считалась слишком подверженной азиатским порокам в бюрократии, а Россия в представлении немцев действительно была слишком иной, даже не всегда славянской.
Охотничьи угодья в Роминтенской пуще постоянно притягивали кайзера и его придворных, а дружеское общение с русскими пограничниками стоило впоследствии карьеры и жизни полковнику Мясоедову. Так, например, прекрасно осведомленный и озлобленный на кайзера после своей отставки в 1909 г. князь Бюлов описывал анекдотический случай визита Вильгельма на русскую территорию в роли благодетеля местного населения якобы по поручению царя. Визит был вызван тем, что кайзер искренне полагал свои чины в иностранных армиях действительными и дающими право на определенные распоряжения, например, в русской армии или британском флоте. Сам факт вызвал недоумение и раздражение царя, полагавшего эту миссию как «странное и несколько недостойное заискивание».