— Мне очень жаль.
Тейлор всхлипнула, хриплый прерывистый звук вырвался из ее груди.
— Спасибо, — сказала она.
Билл посмотрел на дверь, надеясь увидеть Хокинса или другого полицейского, но там никого не было.
— Вам что-нибудь нужно? — спросил он. — Может, вода или еще что-нибудь?
— Детектив, большой мужчина, принес мне воды. — Она снова всхлипнула. — А другой полицейский принес платки.
— Есть ли кто-то, кому вы хотите позвонить? — спросил Билл. — Телефон со мной. Может быть, кто-то из домашних…
— Я скоро позвоню им, — сказала она сквозь слезы. — Мой брат и его жена должны знать. Они мне помогут. Я хочу похоронить ее дома, недалеко от того места, где я живу.
— Естественно.
Тейлор оторвала голову от плоской подушки и посмотрела на Билла:
— В этом нет ничего естественного. Как вы думаете, то, что вы не знаете, где находится ваша дочь, естественно? Это естественно, что моя — мертва?
— Конечно нет.
Ее голова упала на подушку, и она вздохнула. Казалось, она больше ничего не сможет сказать, словно эта маленькая вспышка истощила всю ее энергию.
Билл повернулся, и матрас скрипнул. Он снова посмотрел на дверь. Никого.
— Вы хотели мне что-то рассказать? — спросил он.
Тейлор покрутила головой, как делает беспокойно спящий человек. Затем она поправила подушку, приподнялась и уселась на кровати.
— Я была неправа, — сказала она. — Когда я вытащила вас туда, где они нашли тело моего ребенка, куда и Дуг пришел, это была моя ошибка.
— Значит, вы меня подставили?
— Он хотел встретиться с вами. Он знал, что я приехала в город и что я обвиняю его в причинении вреда Эмили, и он хотел внести ясность. Он знал, что полицейские в конце концов будут искать его, как только я дам им эти записи и они идентифицируют Эмили. Он убедил меня, что он этого не делал, просил меня не отдавать им записи. Он пытался убедить меня, что Эмили все еще может быть жива. Или хотя бы в том, что он не причинил ей вреда. Когда я перестала получать весточки от нее… Я была сама не своя. И я знала, что Дуг говорил с ней совсем недавно, в отличие от меня. Он видел ее. Он проводил время с ней, но, когда я расспрашивала его о ней, он уклонялся от ответов. Я из-за этого ничего не могла сделать. Я думала, что он что-то знает. Он убедил меня, что не навредил ей.
— Как?
— Он напомнил мне, как он заботился о ней, как много для нее сделал. Он вставал к ней, когда она болела или чего-то пугалась ночью. Он силен в математике, так что помогал ей с домашними заданиями. — Она всхлипнула. — Мы были семьей, какое-то время мы были семьей. Нас что-то объединяло…