Билл Прайс шагнул в бешеный хаос травмпункта. Слева он увидел женщину, держащую на руках краснолицего плачущего малыша. Глаза ребенка были полны слез, рот исказился в вопле. Мама издавала тихие успокаивающие звуки, но ребенок, казалось, не слышал их. Перед Биллом девочка-подросток с кольцом в носу и татуировкой на шее пыталась успокоить мужчину, держащего окровавленную тряпку на своей бритой голове. Человек выглядел возбужденным, размахивал свободной рукой, активно жестикулируя.
Билл посмотрел направо. Он увидел небольшую толпу, но никого не узнал.
Почувствовал себя разбитым. Одиноким.
Медсестра сидела за столом на сестринском посту. Она держала металлический клипборд, очки со стеклами в форме полумесяца громоздились на кончике ее носа. Такие очки делали ее лет на десять старше, чем она, вероятно, была.
Билл подошел к ней, чувствуя нарастающее напряжение в груди.
— Простите, — сказал он.
— Минутку.
Женщина, встав, обернулась, отошла от Билла и скрылась за дверью позади нее.
— Эй! — позвал Билл низким голосом.
Он постучал пальцем по пластиковому столу.
Она здесь. Где-то здесь. Она здесь.
Как мне ее найти?
— Эй! — произнес он громче.
Но медсестра не вернулась. И никто не вышел из комнаты, чтобы помочь ему.
Это было похоже на один из тех снов, которые в последнее время ему снились слишком часто. В снах он открывал рот, чтобы закричать, но не мог издать ни звука. И даже от попытки сказать хотя бы слово в горле появлялось ощущение, будто наглотался битого стекла.
Билл огляделся, надеясь увидеть знакомое лицо. Он видел только страдания. Люди в зале — бездельничающие, кричащие и испуганные — все были его спутниками по несчастью.
Она находится здесь. Она одна из них…
Снова появилась дежурная медсестра. Она все еще держала в руке клипборд. Она даже не взглянула на Билла. Сосредоточилась на столе и потянулась за бумажкой.
— Простите, — сказал Билл. — Я здесь, потому что…
— Одну секунду, уважаемый, — произнесла она.
Медсестра, взяв в руки бумаги, стала изучать их сквозь очки. Волосы у нее были с проседью, на ее розовом халате красовалось небольшое горчичное пятно.
— Моя дочь, — сказал Билл.
Женщина подняла указательный палец, требуя тишины. Она опять развернулась и скрылась за дверью, из-за которой только что появилась.
— Подождите! — попытался остановить ее Билл.
Но ее уже не было.
Билл вытянул шею, встав на носочки, чтобы заглянуть в комнату через просвет в дверном проеме, но ничего не увидел.
— Ау!
Нет ответа.
— Эй! — позвал он, повышая голос.
