Русский удар пришелся очень неудачно. Танки Роммеля как раз сгрудились на ограниченном пространстве. Авангард только-только начинал выходить из неудобной узости и разворачиваться в нормальный боевой ордер, а третий ряд танков уже частично в нее втянулся.
Больших потерь в танках Курт не ждал. Прямые попадания, конечно, способны вывести тяжелую бронированную машину из строя, но случаются они не так часто – реактивные снаряды не обладают высокой точностью. Куда хуже должно было прийтись пехоте на броне танков и бронетранспортерам с их тонкой броней.
Курт понимал, что без пехоты захватить русские позиции будет сложно, но надеялся, что масса танков все же сможет выполнить поставленную задачу. Однако первые же взрывы русских реактивных снарядов, ударивших в землю среди немецких танков, заставили его сердце пропустить удар и лихорадочно забиться в груди.
Этого просто не могло быть! Слишком яркие вспышки, не гаснущие мгновенно, а продолжающие слепить, как режущий глаза блеск газовой сварки. Облака пара, в который мгновенно превращался грязный снег, и стена огня, пожирающая все на своем пути.
Русский налет длился не больше пятнадцати секунд, но за это время весь немецкий боевой порядок, насчитывавший почти двести танков, скрылся в огненном облаке, которое не спешило опадать. После взрывов первых снарядов Курт слышал крики. Расстояние было немалым, но этот звук перекрывал даже грохот боя. Впрочем, крики быстро стихли.
На поле прекратилось всякое организованное движение. Немногие уцелевшие танки, которым посчастливилось оказаться за пределами зоны поражения страшного русского оружия, остановились и начали медленно пятиться.
Курт перевел взгляд туда, где еще недавно видел командирский танк Роммеля. Машина генерала оказалась на самой границе уже начавшего меркнуть моря огня, созданного снарядами противника. Т-IV со скрючившимися от жара антеннами стоял неподвижно, не подавая признаков жизни.
Неожиданно люк механика водителя дрогнул и приоткрылся. Из него вырвалось легкое облако дыма или пара. Видимо, сил у выжившего члена экипажа было слишком мало, и люк так и застыл в не до конца открытом положении.
– Танк командующего, герр лейтенант! Там есть живые!
Командир танка не колебался ни секунды.
– Книспель, за мной! – выкрикнул он, распахивая створки башенного люка.
Три сотни метров до неподвижно застывшего танка Роммеля Курт и лейтенант Кляйн преодолели за полторы минуты. Их совершенно не волновало, что снег под ногами почти наверняка все еще пропитан остатками химической заразы. Бой был безнадежно проигран, как, возможно, и вся эта ставшая непрерывным адом война, но у танкистов имелась четкая и ясная цель – спасти командира, и, как ни странно, она надежно защищала их разум от царившего вокруг безумия.