«Заражённый птенец грифона»
18 уровень.
Это существо сильно отличалось от тех, на которых передвигалась команда воздушной братии. Истерзанное, истощенное тело, потеряло большую часть своего оперения, а та, что осталась, была запачкана чёрной жижей. Птенец вжался в противоположную от нас стену.
— Бедный, мы должны ему помочь, пока демоническая гадость не превратила его в чудовище. — Ульграф посмотрел на меня и чуть тише добавил. — Только не жги малыша, хватит с него страданий.
Закинув молот на плечо, дварф двинулся в его сторону. Толпа затихла. Но птенец не собирался просто так погибать. Он почувствовал намерения приближающегося бородатого коротышки и забил крыльями. Может его разум уже был одурманен чёрной демонической гадостью, а может сработал инстинкт самосохранения.
Поднялся сильный ветер. Я стоял вдалеке, поэтому на меня он особо не воздействовал. А вот Ульграфу пришлось бросать тяжёлый молот на пару шагов вперёд и подтягиваться, держась за него. Крылья птенца остановились. Он жалобно застрекотал и попытался взлететь к пролому. Щит маны ударил по измождённому телу. Грифон рухнул в центр.
Ульграф развернулся и медленно побрёл к птице. Я могу поклясться, что в этот момент увидел, как слёзы скатились по мужественному суровому лицу и затерялись в рыжей бороде. Он опустил взгляд в пол.
— Прости. — стараясь вложить всю силу в единственный удар, занёс орудие у себя над головой.
Молот влетел в орлиную голову, прижав её к земле. Задние лапы задёргались в попытке подняться, но вскоре обмякли.
Зрители на мгновение затихли и вновь взорвались аплодисментами. Ульграф продолжал стоять, направив стеклянный взгляд на небольшой мешочек добычи. Ни что в старой жизни не могло меня растрогать больше. Ни трогательный фильм, ни сопливая или драматичная новость не заставляла меня проникнуться сильнее чем настоящий мужик, который вот-вот расплачется. Ну и пусть, что этот мужик — низкорослый коренастый дварф с лысиной и рыжей бородой. Зато он настоящий.
— Ты чего это? — подойдя, я положил руку ему на плечо.
Он схватил мою ладонь. Я подумал, что сейчас он оттолкнёт меня, но Ульграф лишь сжал её сильнее:
— Мы с отцом разводили грифонов. Это гордая, сильная птица чувствует и понимает, что значит добро. А эта грязь творит с ней такое, что…
Сентиментальности закончились, когда арена сотряслась. Стена в двух местах сдвинулась, открывая проходы, полные тьмы.
— Гонят нас по лабиринту. Тебе какой больше нравится?
Резко, как самурай, Ульграф отчеканил каждое слово:
— Тот…тот в котором появится шанс уничтожить это место и того, кто им заправляет!