Наконец Залбабум отодвинул створку, за которой показалось звёздное ночное небо. Послышались удары волн.
— Да пребудет с тобой…что там у людей? — почёсывая затылок спросил гоблин.
— Если ты джедай, то сила. — я подал руку Ульграфу, вытянул его и плюхнулся на песок. — Может поможешь нам выбраться из этого мира в центральный? Уверен, у тебя есть пару секретных троп.
— Хах, если я их вам покажу, они перестанут быть секретными, — прохрипел гоблин, — дальше вы уж сами. — Но я рад нашему знакомству, было весело.
Залбабум достал из инвентаря приспособление, напоминающее шлем от скафандра, махнул рукой. Он высоко поднимал свои короткие ноги, вбегая в воду, и вскоре пропал.
— Не имел бы ты с ними дело, кого не возьми из мира Кордрака — одни контрабандисты да прохиндеи. Своенравный народец.
— А может, вольный? Мне показалось, мы сошлись с ним на фоне вашего расизма.
— Дело твоё, свободолюбивый ты наш. Свободолюбие — это хаос, должна быть система, которая задаст тебе рамки дозволенного.
Ну дискутировать на тему правительств и их взглядов в моём мире горазд каждый, но, к счастью или сожалению, горячительных напитков поблизости не оказалось. На этом и закончили.
— Куда дальше?
— Вдоль берега, за этим холмом, — Ульграф махнул «Даром небес», — сразу виднеются врата. Я тебе не какой-нибудь подпольный повстанец, в моих картах потайные пути не отмечены, поэтому пойдём на пролом.
Только дварф закончил фразу, в его густой рыжей бороде мелькнула улыбка. Та самая улыбка, которая не предвещает ничего хорошего. Дальше передвигались также на своих двоих, потому как умный тип с залысиной сказал, что нас могут обнаружить.
Обогнули небольшое поселение рыбаков и вышли за холмом. Врата в ночное время освещали огромную территорию вокруг себя, поэтому мысли пробраться туда незаметно, свистнув одну из лодок, были глупыми. У Ульграфа уже имелся план и по решению этого пункта нашего побега.
— Я несколько лет управлялся с нашим перевалочным дирижаблем, сядем в него и отправимся прямиком в врата.
— Думаю, охрана врат не обрадуется.
— Тут то и понадобится эта твоя способность, с помощью ненависти зальёшь там всё огнём, отвлекая внимание.
И вновь загвоздка. Я рассказал Ульграфу, что эмоции в этом мире словно чем-то скованы. За всё моё пребывание здесь дополнительная характеристика ни разу не подскочила. Хотя явно были предпосылки, взять хоть безвыходное положение, когда меня заперли в комнате каменным обелиском.
— Я понял, просто нужно разбудить в тебе злость. — не успев договорить, дварф пнул меня под колено.
— Ульграф!