Вдруг дикая мыслишка взвилась в подсознании, пробилась молоточком через праведное возмущение – а может, и впрямь… Взвилась, ударила больно и затихла, пристыженная. Даже холодный пот от этой мыслишки прошиб, выскочив тяжелой испариной на висках. Подняла глаза, глянула на Варю осторожно – не догадалась ли? Ишь как смотрит. Понимающе, в тягостном насмешливом ожидании. Давай, давай, мол, стыди меня. Все равно я догадалась, о чем ты сейчас подумала…
Да нет, вовсе не подумала она ничего такого! Черт его знает, как оно так вышло! Пронеслось, промелькнуло случайно и сгинуло! Человек за свое подсознание не ответчик! Мало ли, какая там химическая реакция в тот момент резвилась…
Подняв дрожащую руку, смахнула испарину со лба, улыбнулась мертвыми от стыда губами, заговорила ровно, тщательно взвешивая каждое слово:
– Ну, с бессонницей надо что-то делать, конечно… Хотя прекрасно можно и без снотворного обойтись. Нельзя тебе снотворного, Варенька. У тебя с почками не все в порядке. Вот анализы сдашь, а там посмотрим, чего можно, а чего нельзя. Договорились?
Варя ничего ей не ответила, лишь продолжала неотрывно смотреть, полосовать острым прищуром, будто пытаясь проникнуть туда, вглубь, где вспыхнула и тут же угасла противная греховная мыслишка.
– Ну, вот и хорошо… – торопливо продолжила она, отводя от этого прищура взгляд, – значит, я лаборантку завтра в первой половине дня пришлю, часам к одиннадцати. А сегодня на ночь горячего молока выпьешь. И пустырника пусть мама тебе заварит. Я ей скажу сейчас…
Поднялась со стула – с презренной торопливостью облегчения, чувствуя, как стекает вниз по спине струйка холодного пота. Ушла, так и не попрощавшись. На вежливое прощание уже сил не хватило. Скорее, скорее на улицу, свежего воздуха глотнуть…
И только потом, коротко перекинувшись парой слов с Татьяной Михайловной и выскочив со двора, втянула в себя воздух по-настоящему, тихо пошла вдоль по улице. Думать, а тем более анализировать свой сумбур в голове не хотелось. Какое там думать и анализировать – быть бы живу после всего в доме Анисимовых с ней случившегося! Нет, какая все-таки сила присутствует в этой девчонке… Даже чужие мысли заставила под свою дудку плясать. Нехорошая эта сила, неправильная, и не пробьешь ее ничем. Вот она – злая сила отчаяния… Цунами, поток мутной воды. И как она про Александра сказала – сама, мол, его отпущу, когда решу… Куда – отпущу? И что значит – решу? А главное, почему она ей, участковому врачу, вдруг такое заявляет? Постороннему совсем человеку? Или…уже не постороннему?