– Видите? Это адрес моей квартиры, очень подробный, с подъездом и этажом. Улица Марксистская, здесь 20 минут ходу.
Моим глазам предстали несколько отпечатанных фраз. А также схема от руки.
– Вижу, – согласился я. – Но зачем…
– Хочу расспросить вас о вашей курсовой! – объяснила девушка просто. – Часиков в шесть буду ждать. Приготовлю знатную курицу.
Она вновь отошла к выходу, не забыв аккуратно положить адрес назад – на стол.
– Постойте, Эля! – вскинулся я нетерпеливо.
– Да! – девушка остановилась. Медленно повернулась. Спросила удивлённо: – Позвольте узнать причины вашего отказа. Может, я вам не нравлюсь?..
Вероятно последняя фраза мне лишь послышалась. В глазах портье лишь недоумение и нет ни тени «женской обиды».
Сестра моего однокурсника не похожа на честную давалку и поэтому моему целомудрию вряд ли что угрожает. А поесть домашних пирожков не есть грех.
– Я не отказываюсь, – изнутри у меня изошел смущенный кашель. – Я только… хочу попросить постную пищу. Кхм… Я в добровольном посту, и скоромного не кушаю.
– Даа, – теперь недоумевала девушка. – Ну… хорошо… То есть… Конечно, я придумаю аналог курицы!.. Есть ещё вопросы?..
Я немного подумал и решительно кивнул:
– Да, есть один вопрос. Но он… интимный.
– Я не замужем, – кокетливо сморщила личико Эльвира.
«Это видно», – улыбнулся я про себя, а вслух вымолвил:
– Я всего лишь хочу узнать адрес общественной бани. Желательно поблизости от гостиницы. Хочу омыть тело перед визитом к патриарху.
– Ну уж нет! – категорически заявила Эльвира. Она погрозила мне пальчиком. – Даже не думайте! Хотите подцепить «грибок» или что похуже?.. Помоетесь у меня!
– Нет! – вскрикнул я в испуге прежде, чем успел подвергнуть ситуацию анализу.
– Да! – торжественно изрекла портье. Она упёрла ручки в бока, наклонилась надо мной и молвила задушевно:
– Вы будете мыться один! В ванной есть крепкий шпингалет, на который вы закроетесь! Полотенце дам прежде.
Я сидел за столом и пытался кушать тёплый супчик с лапшой. Как только портье ушла – моё сознание атаковала целая армия мыслей из категории «Добро и зло»! Или «Любовь и ненависть», – так точней, наверняка. Я помешивал ложкой в простывающем бульоне и думал, думал, думал… Прибор греха лежал рядом, не давая моим мыслям соскальзывать с благочестивой колеи, рядом с ним покоилась Библия, так, на всякий случай.
Случай на Ваганьковском кладбище вытолкнул на поверхность моей памяти высказывание одного русского святителя: «Превыше земного закона есть справедливость, а выше справедливости может быть только милосердие». Надругательство над мёртвыми заставило меня продолжить фразу. От себя я добавлял: «Да, милосердие – это высшая ценность в мире, но есть люди, которые его недостойны. Они заслуживают именно справедливого суда, к тому же без судей. Око за око, как говорили древние!».