Из дальнейшего разговора скоро выяснилось: да, существует. Из породы, которую называют: ни рыба, ни мясо. Что Елену Викторовну — дико эмансипированную бизнесвумен — в целом вполне устраивало. И на консультацию к астрологу пришла она не из-за проблем с мужем. Нет. Любовник. Мальчишка. Шестнадцатилетний. Сын институтской подруги. Которая, узнав об их связи, кроме того, что учинила жуткий скандал, пригрозила заявить в милицию. И обратиться к колдунье. Ну, в милицию — это, положим, так, сгоряча. Остынет и сообразит, что там над ней посмеются — и всё. А вот к колдунье — другое дело. К колдунье — это серьёзно.
Наконец-то! Преодолев «львиную» гордость и «скорпионью» скрытность, Елена Викторовна заговорила о главном — о возможности «сглаза», «порчи», «остуды» и прочих прелестей народного ведовства. Просто поразительно: ни десять веков христианства, ни семьдесят лет государственного атеизма, ни даже научно-техническая революция не отразились на образе мышления Елены Викторовны — будто бы с Окаёмовым разговаривала не «эмансипированная» россиянка конца второго тысячелетия, а приносящая кровавые жертвы Перуну, Яриле, Волосу испуганная древлянка. Живущая в окружении «лихоманок», «полуденниц», «лесовиков», «вьюжниц», «русалок», «ржаных баб», «болотных дедушек», «оборотней», «домовых» и прочих — перечислять можно едва ли не до бесконечности — персонажей народной фантазии. Или, если угодно, первобытной космогонической мысли. И на этом фоне показной феминизм Елены Викторовны выглядел до того нелепо, что Окаёмов позволил себе мысленно съехидничать: «Н-да, госпожа Караваева! До понимания равноправия между полами, как, собственно, и до понимания равноправия вообще, тебе — в принципе! — предстоит не менее десяти тысяч лет духовной эволюции. Да и то…»
Хотя внешне с похмельем Лев Иванович будто бы справился, однако, поймав себя на том, что, увлёкшись «культурологическими» изысканиями, едва ли не полностью упустил нить разговора, обеспокоился: «Чёрт! Немедленно, — слышишь, немедленно! — соберись с мыслями. Если, идиот, не хочешь распугать своих клиенток!»
— Елена Викторовна, простите. Вам могло показаться, что я несколько не того… не совсем внимателен. Или не склонен всерьёз относиться к вашим проблемам. На самом деле это не так. Конечно, колдовство — не совсем по моей части. А вернее — совсем не по моей. Но… возможности современных колдуний… вы, по-моему, их очень преувеличиваете…
(Именно так! Ни в коем случае нельзя дать понять «дремучей древлянке», что её примитивные метафизические представления он склонен считать если и не совсем чушью, то чем-то достаточно к этому близким.)