— Освободить, говоришь, Мария? Понимаешь ли… как священник… я не имел никакого права… и более — взял на себя страшный грех… рекомендации психиатра Извекова припечатывать такой вот кощунственной епитимьёй. Однако… нет! Погоди! Ты ведь со Львом повенчана?
— А как же! Ещё в девяностом. Вскоре после крещения. Когда я только-только начала приобщаться к Церкви. И Лёвушка — молодец! — тогда нисколько не возражал.
На одном дыхании выпалила Мария Сергеевна, почувствовав, что гнусная епитимья будет вот-вот снята. Увы, женщина не подозревала, что дальнейший разговор пойдёт несколько не по тому руслу, чем она понадеялась, услышав покаянные слова отца Никодима.
— Ну вот… а теперь подумай… если Лев Иванович с тобой разойдётся — на ком будет грех?
— Как это — разойдётся?! Ведь мы же — венчаны! Ведь по закону — нельзя!
— По какому закону, мать? По гражданскому — очень можно. А по церковному… в случаях прелюбодеяния… или когда один из супругов не может или не хочет исполнять свои супружеские обязанности… церковь, знаешь ли, тоже разводит! Конечно, это жутко канительно, требует серьёзных доказательств… только твоему Льву, как я понимаю, церковный развод — до лампочки? Напишет заявление в ЗАГС — и будьте любезны!
— Но я же… я…
Покраснев от смущения, залепетала Мария Сергеевна. Вообще-то, священник ей говорил не раз, что с мужем следует быть поинтимнее, но вот так, ребром, вопрос он поставил впервые. И, сердясь на себя, Никодим Афанасьевич не стал дожидаться, пока смешавшаяся женщина отыщет потерявшиеся слова, а непростительной резкостью оборвал её аморфную фразу:
— …упряма как чёрт! Прости, Господи! Сорвалось-таки. Знаю Мария, что ты никогда не отказываешься от своих супружеских обязанностей — ещё бы! Ты, голубушка, лучше мне вот что сейчас скажи… твой Лев Иванович… он — по своей природе — насильник?
(Нет, всё-таки Лукавый коварен до безобразия! Стоило отцу Никодиму нечаянно чертыхнуться и — пожалуйста! С женщиной сразу же заговорил не священник, а психиатр!)
Этот неожиданный крутой поворот выбил Марию Сергеевну из колеи: кому отвечать на заданный вопрос? Отцу Никодиму? Или — не дай Бог! — доктору Извекову?
— Лёвушка — насильник?.. что вы! Конечно — нет! Куда ему! Уж скорее — рохля… хотя… не такой уж и рохля… во всяком случае, как говорится, ездить на себе никому не позволит… но чтобы насильник — нет! Ни в коем случае!
— Так я, Мария, примерно, и думал. Прости, что задал тебе этот неловкий вопрос, но… — отец Никодим чувствовал, что, вопреки желанию, стремительно превращается в психиатра Извекова, противился такому превращению, увы — безуспешно, — поверь, не из вредности. Хочу, чтобы ты сама задумалась, чего ты действительно хочешь? Уйти в монастырь? Ласково помыкать мужем? Превратив его в эдакого привилегированного раба? А может — стать мамой своему Лёвушке?