- А где же я теперь её в потемках найду? - лепетал Степан.
- Теперь уже не надо. Тщательно вымой посуду и дуй сюда. Да, и вот ещё что - загляни в квартиру напротив к Юлии Павловне и напомни ей, что денежки надо отрабатывать, пусть глаз не спускает с Риткиной двери. Впрочем, не надо, напортачишь опять что-нибудь, я сама ей позвоню, или Андрюха... Главное, тщательно вымой бокал, из которого она пила... И остальную посуду тоже, чтобы худого не подумали... И побыстрее там!
Раздосадованная Бермудская отхлебнула большой глоток прямо из чашки и обожглась.
"Я знаю, кто ей позвонил, знаю... Проклятая ищейка! И что-то не так сделал Степан с этим... Эх, жалко Витенька подох, незаменимейший был в таких делах человек, все пропорции знал до тонкостей. Нет, правильно говорил Ильич - учиться, учиться и учиться. Но учиться не всему подряд, а тому, что понадобится в жизни, и делать все профессионально. И травить, и поджигать. А я все по верхам, да по верхушечкам... А этот недоумок Степка ещё своей дури туда подбавил... Она должна была находиться в состоянии эйфории двое суток, и в таком же состоянии под венец идти. А её среди бела дня в сон потянуло. Отоспалась, что-то там ей приснилось, мысли сразу в противоположную сторону поехали... И Федька, паршивый Федька, мало, значит, его припугнули тогда, и недооценили его... Обманул он нас, надо же, сказал ведь, что все делает так, как договорились. И эта жадная до денег бестолковая соседка толком ничего не поняла, только и сумела, что сообщить мне. А ведь он и тогда хотел все испортить, всему плану помешать... Да, что-то надо срочно делать... Все против меня - и поганый Федька, и эта сыскная собака Дьяконов, и даже неумный и нелепый Степка... Но все равно, будет по-моему... Все равно... Было по-моему, и будет по-моему..."
Снова вспомнился преданный отчим Витенька, снова пожалела о том, что его нет... Они встретились после долгого перерыва в Пружанске. Это было уже после двадцатого съезда КПСС. Знаменитую поэтессу Бермудскую встречало на вокзале все городское начальство. Поднесли круглый каравай с крохотной солонкой на нем. Ольга вышла из вагона в шикарном длинном плаще, модной шляпке, лакированных туфельках. Знаменитая поэтесса в двадцать четыре года, красавица, богиня... Десятки восторженных глаз смотрели на нее, искали хоть мимолетного взгляда знаменитой землячки. Но Ольга увидела в толпе лишь сильно постаревшую мать в драповом пальто и отчима Витеньку в фетровой шляпе, темно-синем прорезиненном плаще и широченных брюках с отворотами. Подошла к ним, расцеловала мать, хлопнула по плечу отчима, поправила на нем идиотскую темно-зеленую шляпу.