А затем я услышал, о чем она говорит.
– И ты лишь вежливо ответила им и постаралась успокоить Аэлу? – спокойно спросил Атрей, когда она замолчала.
Энни кивнула. Солнце проливало длинные снопы света в высокие окна покоев, из которых открывался вид на Огненную Пасть, сияя в медных волосах Энни и скользя по ее дрожащим плечам. Атрей и Хейн переглянулись, но Энни этого не заметила. Мне редко доводилось видеть искреннее одобрение Атрея, но сейчас я прочитал его на лице Первого Защитника, хотя он всего лишь слегка вскинул бровь.
Но Энни, похоже, сейчас не было дела до чьего-то одобрения.
– Неужели речь была неудачной? – шепотом произнесла она, сжимая колени побелевшими пальцами.
У Хейн округлились глаза.
– О Энни, нет, – ответила она. – Это была отличная речь. Просто я ошиблась, посчитав, что этого окажется достаточно. Некоторые раны настолько глубоки, что слова здесь не помогут.
Атрей мрачно добавил:
– И людской гнев часто жесток и несправедлив. Сегодня ты заплатила за ошибки, которых не совершала.
«Ошибки, которых ты не совершала».
Атрей не мог знать, как эти слова связаны со мной, хотя было ясно, что Энни все прекрасно понимала. Ее дрожащие плечи опустились, и она еще сильнее изогнулась, словно стараясь вообще не видеть меня. Хотя никто этого не заметил, но мне показалось, что она едва сдержалась, чтобы не закричать: «Убирайся!»
Я начал пятиться к двери.
– Ты вела себя достойно, как и должны вести себя те, кто вступил в ряды стражников, Антигона, – сказал Атрей. – Благодарю тебя.
Энни вскинула дрожащие плечи.
– Будут еще какие-нибудь указания, Защитник?
– Нет. Вы с Дорианом можете идти. И, Антигона, можешь пока не возвращаться на занятия, чтобы прийти в себя. Мы уведомим твоих преподавателей.
Энни и Дак встали. Энни прошла мимо меня, словно не заметив.
Когда дверь за ними закрылась, Атрей взглянул на меня.
– Итак. Ты все слышал. Если бы ты был главным, как бы поступил?
Наконец я понял, зачем меня вызвали сюда: придумать план. Атрей уже делал так раньше, испытывая меня. Только на этот раз речь шла о деревне, о которой я размышлял последние восемь лет.
– Я больше бы не проводил эти собрания в горных районах, – сказал я, – и оставил бы Холбин в покое.
– Хорошо, – ответил Атрей, медленно кивая, словно мы были на уроке. – Почему?
– Потому что предстоящая война научит их тому, чему мы не можем.
* * *
Мы с Пэллором прибыли к Арке путника задолго до назначенного времени. Мы ждали Джулию среди залитых лунным светом скал на каменной площадке старинного драконьего пьедестала, возвышавшегося на карстовой арке, вздымавшейся так высоко над освещенным луной Северным морем, что отсюда вода казалась абсолютно спокойной. Пэллор устроился на каменном выступе, свернувшись калачиком, словно кот, и примостил голову на скрещенные передние лапы. Я сел рядом, глядя на темное, усыпанное карстовыми шипами море, почесывая тонкую перепонку под его серебристым крылом. Он зашуршал крыльями и придвинулся ближе, довольно фыркая.