– Мой дорогой мальчик. Лицейский бал, а также список гостей ни для кого не были секретом. А я не единственный представитель золотой элиты, сочувствующий новопитианцам. – Тиндейл кивнул на свой потрепанный экземпляр «Аврелианского цикла», лежавший на его столе. – А после этого, думаю, ты поймешь почему.
В это мгновение в моей памяти промелькнуло видение: густой дым, расстилающийся над одиноким островком недалеко от северного побережья. И даже если нам придется утратить веру в идеи Атрея, это все равно не так страшно, как то, что сотворили новопитианцы с островом Голодный Валун.
– Речь идет о человеческих потерях, а не о поэзии.
Тиндейл презрительно усмехнулся. А затем небрежно взмахнул рукой.
– Только не говори, что ты так расстроился из-за нескольких мертвых рыбаков.
– Безоружное население…
– Издержки войны. К сожалению, это неизбежно.
Я смотрел на него, и ненависть закипала в моей крови. Как мог он, этот преподаватель, ученый, целые дни напролет штудировавший стихотворные произведения, выискивая образные выражения, как мог он говорить о Голодном Валуне как о некой цене, словно человеческие жизни были подобны обычным деньгам…
– Но, – продолжал Тиндейл, – если эта цена кажется тебе непомерно высокой, у тебя еще есть время передумать.
Я покачал головой, словно пытаясь избавиться от мыслей, которые то и дело закрадывались в мою душу.
– Мне следует донести на вас, – ответил я.
– А мне – на тебя.
Несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга.
Наконец я встал. Потянулся за сумкой и перекинул ее через плечо. Мои пальцы дрожали, хотя я изо всех сил пытался успокоиться. Но когда я уже собрался уходить, Тиндейл снова заговорил:
– Ты думал, что произойдет после того, как ты откажешь ей? Не с простым населением. А с тобой.
Я не ответил, и тогда Тиндейл сделал это за меня. Я замер, отвернувшись от него, и так крепко вцепился в ремень сумки, что мои пальцы ломило от боли.
– Тебе придется сражаться против своих родственников, против двоюродных братьев. Ты станешь убивать свою семью.
Голос Тиндейла сделался резким, он словно хлестал меня словами.
– Она Первая Наездница, Ли. Она их чемпион, командующая флотом. Тебе придется пойти не только против них. Но и против нее.
Должно быть, он заметил в моем лице нечто такое, от чего на его губах промелькнула торжествующая улыбка.
– Мы ждем твоего следующего письма.
В это мгновение мне показалось, что земля ускользает из-под ног, и я хрипло ответил, постаравшись вложить в свой голос всю силу своего гнева и презрения:
– Мне больше нечего им сказать.