Мой разум слился с разумом Аэлы, теперь я видела все происходящее ее узкими глазами…
Последние несколько недель я позволила себе мечтать о том, как стану Первой Наездницей. Позволила себе думать, что заслужила это.
Но что, если здесь скрывалось нечто большее? Что, если я должна стать Первой Наездницей?
«Что, если Ли предал нас?»
Мы с Аэлой стали единым целым и ринулись в бой.
* * *
Чуть позже, придя в себя и смыв сажу с лица, я принялась спокойно обдумывать ситуацию.
Тиндейл, несомненно, был предателем. Но я не могла с точностью сказать это о Ли. И не представляла, что может подозревать Пауэр.
Перед лицом неминуемой войны, располагая такими сведениями, что я обязана была сделать?
Я должна явиться во внутренние покои и сообщить о том, что знаю.
11
Турнир на звание первого наездника
Ли
В день турнира я проснулся с тяжелой головой. Я почти не спал, мои сны переплетались с обрывками воспоминаний. Перед глазами проносились наши тренировки с Энни, наши первые годы учебы, совместные планы побега, тайник в чулане приюта, отец и его дракон, наши полеты. И слова Джулии:
– Я стану молиться давно забытым богам, чтобы победа вернула тебе разум.
За завтраком я сидел рядом с Кором и Криссой. Энни сидела вместе с Даком в другом конце трапезной. Мы не разговаривали с ней уже четыре дня с того момента, как столкнулись в коридоре около кабинета Тиндейла.
Зал трапезной наполняло сдержанное оживление. Другие наездники предвкушали турнир, но старались не показывать своего нетерпения нам с Энни. Кроме Пауэра, который уселся напротив меня и заявил:
– Знаешь, как Энни просила меня ее называть, чтобы помочь совершить всплеск эмоций?
– Отвали, – откликнулся Кор.
Но Пауэр все равно сказал. И уставился на меня, ожидая моей реакции. Энни посмотрела на нас, а затем упрямо отвела взгляд.
И как только, подумал я, она могла дойти до того, чтобы тренироваться с этим ничтожеством?
Не удостоив их вниманием, я осушил свой стакан и встал.
– Увидимся позже, – сказал я Кору и Криссе.
В арсенале было тихо и пусто. Летом помещение сильно нагревалось от солнца и не успевало остыть за ночь, поэтому, облачаясь в огнеупорный костюм, я успел вспотеть от духоты. Я уже застегивал пряжки жилета, думая, что мы с Энни уже не встретимся, как вдруг она появилась на пороге.
– Привет.
– Привет…
Я не знал, что еще сказать. И хотя Энни была одной из немногих, с кем мне было уютно молчать, сейчас я чувствовал себя не в своей тарелке. Это было молчание людей, не желающих разговаривать друг с другом.
Энни потянулась к своему огнеупорному костюму и вдруг замерла. Она стояла ко мне спиной, и я не видел того, что видела она.