Ли снова затрясло, в этот раз от ярости. Я посмотрела на него, и в голове всплыли воспоминания с урока истории Каллиполиса: в конце Кровавого месяца революционеры заставили Повелителей драконов сдать свои браслеты со свистками; для них это было началом конца. Нас всегда учили думать об этом как о славном поворотном моменте, но теперь я поняла, насколько по-другому Ли воспринимал все это.
Он расстегнул свой браслет и отдал его стражнику.
– Не могли бы вы пройти с нами? – спросил мужчина. А потом он добавил более мягко, словно какое-то отцовское чувство охватило его при виде дрожащего Ли:
– Все будет хорошо, сынок. Это всего лишь протокол.
Ли некоторое время стоял, застыв на месте. Потом он поднял голову, чтобы посмотреть на меня.
Интересно, какие пустые утешения они говорили людям десять лет назад? Повторю ли я их непроизвольно, если тоже попытаюсь успокоить его сейчас?
Поэтому я произношу совсем другое:
– Я найду тебя, как только смогу.
Ли позволил им увести себя прочь. Пауэр, сидящий в противоположной стороне приемной, привлек мое внимание.
– Видишь?
Вместо того чтобы ответить ему, я подняла кулак, чтобы постучаться в дверь Атрея.
* * *
Атрей сидел напротив меня неподвижно и тихо, пока я говорила. Я начала с самого начала, с того, что отец Ли убил мою семью, и я знала об этом много лет. Я рассказала ему об Элбансе, все, что я помню, включая то, что Ли сказал мне в день, когда мы поссорились. Атрей удивился, слегка подняв брови, а затем поднял их снова, уже когда я описывала наше примирение. Я описывала месяцы спустя, вплоть до Отборочной церемонии, когда Ли обо мне заботился – защищал меня, кормил и даже обнимал. Мои слова звучали неуклюже: я делилась с ним воспоминаниями, которые никогда раньше ни с кем не обсуждала.
Я рассказала ему о годах тренировок, о каждой детали, которую я только могла вспомнить, чтобы поручиться за характер Ли. Я говорила о неустанных попытках Ли помочь другим, о том, как он приструнял Пауэра, чтобы дети патрициев не издевались над наездниками низкого происхождения, когда кто-то все-таки пытался это делать. Я рассказывала о том, как Ли усердно занимался учебой, о внимании, которое он уделял идеям справедливости, добродетели и всему тому, о чем Атрей рассказывал нам на занятиях. Морщины вокруг рта Атрея стали глубже, когда он кивнул, как будто он и сам это замечал. Я поделилась с ним тем, что последние несколько месяцев семья Ли неоднократно пыталась с ним воссоединиться, и он каждый раз отказывался от этого.
А потом я рассказала ему о том, как мы отправились на Холбинский холм вместе с Ли этим утром, как он просил меня поехать туда, как он раскрыл мне детали последнего предложения Джулии. Я говорила о том, как мы столкнулись с Пауэром в пещере и подверглись нападению, и о том, как Ли не захотел бежать, а вместо этого попросил отвести его к Атрею, чтобы во всем признаться.