— Да, она производит впечатление немного усталой, — ровным голосом произнес Дункан. Какой тактичный человек! Мог бы прямо сказать, что она выглядит просто больной и изможденной, не без цинизма отметила про себя Дороти. — Но, несмотря ни на что, вокруг нее чувствуется некий флер женственности. Однажды дед сказал мне, что всякий раз, когда он смотрит на фарфоровых пастушек, те напоминают ему Дороти Пресли. И я хорошо понимаю, что он имел в виду.
Все замолчали. Дороти заметила, что у матери порозовели щеки и заблестели глаза. А у Уолта так просто челюсть отвисла.
— Дункан, ты погоди. Скажи мне, пожалуйста, мы сейчас говорим о той Дороти, которую помню я? О той, что сломала обе руки, когда однажды свалилась с дерева? О той, которая так часто падала в пруд с рыбками, что папа всерьез опасался, не вырастут ли у нее плавники?
Пламенная речь Уолтера разрядила напряженную тишину. Все засмеялись… Все, кроме Дункана и ее самой, отметила Дороти.
Дункан смотрел на нее, не отрываясь. От этого странного взгляда сердце Дороти забилось чаще, ей вдруг стало трудно дышать. Неужели она и вправду представляется ему именно такой — хрупкой и нежной, как дрезденский фарфор?! Нет, не может такого быть! Потому что, будь это так, он бы никогда…
— А почему ты один? — с любопытством расспрашивал Уолтер Дункана. — Я слышал, ты появился в городе в сопровождении потрясающей молодой женщины.
— Это была Рейчел Уотермен, адвокат. Она работает в моей бостонской компании. Приехала со мной, чтобы помочь разобраться с проблемами, которые могли возникнуть с завещанием деда. С этим она быстро справилась и давно уже улетела в Штаты.
Выходит, ничего ее тут не держало, ядовито отметила про себя Дороти. Но так ли это? Судя по тому, как эта Рейчел — с видом торжествующей собственницы — держала Дункана под руку в то утро на автостоянке, у нее была по крайней мере еще одна веская причина задержаться здесь.
Если бы Дороти сидела здесь не со своей семьей, а просто с кем-то из знакомых, она бы сумела найти предлог для ухода. Но сейчас уйти было никак не возможно.
Больше всего ей хотелось, чтобы Дункан ушел сам. Однако тот, похоже, уходить не собирался. Он завел нескончаемый разговор с родителями Дороти о своих планах касательно возрождения семейного бизнесу. К вящему раздражению девушки, Дункан старался и ее тоже втянуть в разговор. Но она отвечала на все вопросы односложно и едва ли не резко, замечая при этом, что мама с папой и брат поглядывают на нее с некоторым удивлением.
Официанты уже разносили еду. Дороти вздохнула было с облегчением. Но облегчение быстро улетучилось, когда Дункан спросил, обращаясь к ее матери: