Кристиан закрывает глаза и хмурится так, словно я причинила ему физическую боль.
– Так я и думал.
Интересно, станет ли ему легче, если он узнает, что мой разговор с Такером в тот вечер прошел не лучше, чем наш с ним.
– Может быть, – открыв глаза, говорит Кристиан.
Черт побери. На Луну его и всех мужчин. Ладно, пора менять тему.
– Что ж, как бы там ни было, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать нас, – заявляю я. – А чтобы поговорить об Анджеле.
– Она родила? – забеспокоившись, спрашивает он. – Что она собирается делать дальше?
– Нет, не родила, – успокаиваю его я. – Пока. Но завтра собирается рассказать обо всем Пену.
Кристиан застывает.
– Она собирается рассказать ему о своем ребенке?
– Ну, она хочет рассказать, что он вскоре станет отцом. Во всяком случае, она планирует это сделать.
– Не лучшая идея, – качая головой, говорит он. – Ей не стоит рассказывать кому-либо о седьмом Трипларе. Особенно Пену.
– Да уж, вряд ли это новость его обрадует, – признаю я. – Или осчастливит. Посмотрим, чем все закончится завтра. Анджела настроена очень решительно. Я позвоню тебе, когда мы вернемся в общежитие.
Его брови сходятся над переносицей.
– Подожди-ка. Ты пойдешь с ней?
– Она попросила меня об этом. Вернее, заявила, что я пойду. А я не стала возражать.
Его рот неодобрительно кривится.
– Тебе следует держаться от него подальше.
– Она видела меня в своем видении. К тому же Пен уже знает меня, так что вряд ли я как-то выдам себя. Но я должна пойти с Анджелой и поддержать ее.
– Ни за что. – Он пронзает меня холодным взглядом. – Это слишком рискованно. Он – ангел. И легко определит, кто ты такая.
– Вот только он еще не перешел на сторону зла.
Кристиан усмехается.
– Ты слышала, что твой отец сказал об усомнившихся в своей вере ангелах? Что они хуже Чернокрылых! Что у них нет ни капли преданности хоть кому-либо. – Он хватает меня за плечи так, словно собирается встряхнуть, но вместо этого говорит: – Ты не должна привлекать к себе внимание двуличных ангелов.
– Усомнившихся в своей вере, – поправляю я. – И я всего лишь планировала взять с собой барабан и надеть парадный костюм оркестрантов.
– Как ты можешь об этом шутить? – восклицает он. – Будь серьезнее.
Я пытаюсь отступить на шаг, но он крепко удерживает меня.
– Не ходи, – просит он. – И хотя бы раз в жизни задумайся об осторожности.
– Не командуй, – стряхнув его руки, заявляю я.
– Перестань вести себя как идиотка.
– А ты перестань обзываться, – парирую я и шагаю к двери.
– Клара, пожалуйста, – забыв о злости, умоляет он.
Я замираю.
– Всю мою жизнь… ну, вернее, со смерти мамы дядя твердил: «Не привлекай внимания. Никому не доверяй».