– Ты сейчас говоришь точь-в-точь как Анджела, – говорит он.
Я смеюсь, но уже не могу остановиться.
– А в третьем видении я увидела, что с ней случится. Если бы оно не возникло, я бы никогда не узнала, что мы должны отправиться той ночью в «Розовую подвязку». Анджела просто исчезла бы, близнецы подожгли бы театр, а Уэб, возможно, умер. Или они забрали бы и его тоже. Я должна была оказаться там, Кристиан. А теперь должна отправиться в ад и вытащить ее оттуда.
– Клара… – с сомнением начинает он.
– Дело не только во мне, – перебиваю я. – А в Анджеле. Все это время я думаю только о ней. Давай же. – Я тяну его в прохладную переднюю церкви. – Пройдись со мной по лабиринту еще раз.
Десять минут спустя мы сидим на скамье в первом ряду и пытаемся прийти в себя. В церкви больше никого нет, но, когда мы начинаем разговаривать, меня не покидает ощущение, что ангелы и Моисей подслушивают нас.
– Я вновь увидела станцию и Семъйязу, – тихо, но торжествующе говорю я. – За две минуты до полуночи. Мне даже удалось разглядеть логотип «Калтрейн» на поезде. Первый направлялся на север, а через несколько минут прибыл тот, что направлялся на юг. И нам нужен именно он.
– Я этого не видел, – говорит он, и я замечаю, как побледнело его лицо, отчего мое нетерпение слегка стихает. – Я видел Азазеля, – бормочет Кристиан.
У меня перехватывает дыхание.
– Что?
– Я видел его лицо. И он разговаривал со мной. Я не понял, что Азазель говорил, но он находился в десяти шагах от меня.
Что ж, это не очень хорошая новость.
– Но я так ясно вижу поезд, – через минуту говорю я. – И при этом жду тебя. Я все время смотрю на часы, ожидая, пока ты появишься.
– А если я не появлюсь? – интересуется он. – То ты не сможешь отправиться туда. Семъйяза не возьмет тебя в ад без меня, верно?
– Кристиан, мы должны туда пойти. Возможно, это наш единственный шанс спасти Анджелу.
– Анджелы больше нет, – говорит он. – Может, она и не умерла, но оказалась там, куда есть путь только мертвым.
Я встаю.
– Когда ты успел стать таким трусом?
Он тоже встает. И на его лице появляется такое выражение, которого я никогда не видела.
– Нельзя называть трусостью нежелание совершать безумные поступки.
– Да, это безумие, – признаю я. – И я прекрасно осознаю это. Даже в видении я только и думаю о том, насколько это безумно. Но все равно решаюсь сесть в тот поезд.
– Мы не обязаны следовать твоему видению, – возражает он. – И мы оба знаем, что жизнь не всегда оказывается такой, какой является нам в видениях.
– Я не могу оставить Анджелу в аду, – пристально глядя ему в глаза, говорю я. – И не оставлю.