После полудня я понимаю, что закончила свой список дел и теперь остается лишь ждать темноты. Я смотрю на часы. Вот только еще много времени до отправления на станцию.
До поездки в ад.
Поэтому я решаю сделать что-нибудь легкомысленное. Повеселиться. Прокатиться на американских горках. Съесть тонну шоколадного мороженого с миндалем и маршмеллоу. Купить что-нибудь нелепое в кредит. Ведь, вполне возможно, это мои последние часы на земле.
Но все не то. Так что я задаюсь вопросом, чего мне не будет хватать больше всего на свете.
И в голове тут же всплывает ответ. Мне нужно полетать.
В парке Биг-Бейсин сегодня царит ужасная погода. Нервное состояние придает мне сил, поэтому я с еще большей легкостью, чем обычно, взбираюсь на скалу Баззардс Руст, после чего свешиваю ноги через край и смотрю на иссиня-черное одеяло из туч, которые зависли над долиной.
Не лучшие условия для полетов. На мгновение я даже подумываю о том, чтобы отправиться куда-нибудь еще – например в парк Гранд-Титон, – но затем отмахиваюсь от этой мысли. Ведь это наше с мамой место для размышлений. Так что я усядусь поудобнее и подумаю о случившемся. А еще попытаюсь примириться с тем, что произойдет.
Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда мама впервые привела меня сюда и сообщила, что в моих венах течет ангельская кровь.
«Ты особенная», – твердила она. А я в ответ смеялась над ней и называла сумасшедшей, не веря, что окажусь быстрее, сильнее и умнее любой нормальной девочки-подростка. И тогда она сказала: «Мы часто делаем только то, что, как нам кажется, от нас ожидают, хотя способны на гораздо большее».
Интересно, одобрила бы она мой поступок? Безумную поездку, в которую я собралась отправиться? Или сказала бы, что я сошла с ума, раз считаю, что смогу совершить невозможное? А может, окажись она здесь, велела бы мне быть смелее?
«Будь смелой, моя дорогая. Ты сильнее, чем думаешь».
А ведь еще мне нужно придумать, какую историю рассказать Семъйязе, вспоминаю я. Это моя плата за проезд. Историю о маме.
Но какую?
Думаю, стоит выбрать ту, что покажет лучшие качества мамы: ее жизнелюбие, красоту, чувство юмора. То, что Семъйяза больше всего любит в ней. Да, это было бы лучшим выходом.
Я закрываю глаза и вспоминаю все видеозаписи, которые мы пересмотрели за несколько дней до ее смерти, все те моменты, которые связаны друг с другом, словно лоскутное одеяло. Мама в шапке Санта-Клауса встречает нас рождественским утром. Или она кричит с трибун во время первого футбольного матча Джеффри. Или нагибается, найдя плоского морского ежа идеальной округлой формы на пляже в Санта-Круз. Или мы отправляемся в Дом Винчестеров