Но эта птица ведет себя совершенно иначе. Кажется, это ворон, судя по ее черным как смоль перьям и острому, слегка загнутому клюву. И сейчас он сидит на столбе и наблюдает за мной, воскрешая в памяти сцены из поэмы Эдгара Алана По.
Молчаливо. Внимательно. Осознанно.
Билли рассказывала, что Чернокрылые умеют превращаться в птиц. И лишь благодаря этому они способны летать, потому что давящая на них скорбь не дает им подняться в небо на своих крыльях. Так, может, эта птица – не обыкновенный ворон?
Я, прищурившись, смотрю на нее. Ворон приподнимает голову и смотрит на меня в ответ немигающими желтыми глазами.
Ужас ледяным потом скатывается по моей спине.
«Соберись, Клара, – говорю себе я. – Это всего лишь птица».
Посмеявшись над собственными страхами, я обхватываю себя руками, чтобы защититься от утренней прохлады, и устремляюсь прочь. За спиной раздается пронзительный, скребущий нервы птичий крик, от которого по коже расползаются мурашки. Но я не останавливаюсь. И, лишь сделав еще несколько шагов, оборачиваюсь и смотрю через плечо на фонарный столб.
Птица исчезла.
Я вздыхаю и мысленно твержу, что просто накрутила себя из-за видения. Поэтому выбрасываю все мысли о птице из головы и вновь начинаю идти. Только намного быстрее. Не успеваю я опомниться, как оказываюсь на другом конце кампуса под окном Кристиана. Я невольно начинаю расхаживать взад и вперед по тротуару, потому что и сама не могу понять, что я здесь делаю.
Мне уже давно следовало рассказать ему о видении, но я сильно злилась из-за его реакции на мое желание стать врачом. Правда, мне следовало рассказать ему обо всем еще до этого разговора. Мы живем в кампусе почти две недели, но еще ни разу не поднимали тему видений, предназначения или чего-то связанного с ангелами. Все это время мы старались вжиться в роли первокурсников и притворялись, что нет ничего важнее, чем запомнить имена преподавателей и номера аудиторий, чтобы не выглядеть полными идиотами в университете, где все остальные кажутся гениями.
Но пришла пора все рассказать. Мне необходимо поделиться этим. Вот только сейчас, судя по часам на телефоне, семь пятнадцать утра. Слишком рано для разговора в духе: «Ты не поверишь, но ты присутствуешь в моем видении!»
«Клара?» – раздается его сонный голос у меня в голове.
«Вот черт, прости. Не хотела тебя будить».
«Где ты?»
«На улице… под твоим окном».
Я набираю его номер, и он отвечает после первого же гудка.
– Что случилось? Ты в порядке?
– Не хочешь прогуляться? – спрашиваю я. – Понимаю, еще рано, но вдруг…
– Конечно, хочу, – отвечает он с улыбкой на лице, которую слышно даже через трубку. – Давай прогуляемся.