Я облегченно вздыхаю, когда мы направляемся к двери. Кристиан практически подпрыгивает от напряжения, настороженно всматриваясь в тени, словно ожидая, что они вот-вот набросятся на нас.
«Смотри, – говорит он, кивая на запад, где нарастает тьма. – Что-то приближается».
Не выпуская ладони Джеффри, я хватаю Кристиана за руку.
– Уходим, – говорю я, и тут звучит громкий и такой желанный паровозный гудок.
Я никогда в жизни не слышала более приятного звука. Люди на улице оборачиваются на шум. Поезд приближается. Он уже почти на станции.
Но нас заметили. До этого все мое внимание было направлено на Джеффри, поэтому я не смотрела на заблудшие души в пиццерии и только сейчас поняла, что они смотрят на нас. Даже призраки на улице медленно поворачиваются к нам. Их головы больше не опущены. Взгляды устремлены прямо на нас. На том месте, где должны быть их глаза, зияют черные дыры. Они открывают рты, демонстрируя черные зубы и языки, но из них вырывается лишь тихий гул, напоминающий жужжание мух. И смерть.
Кристиан бормочет ругательства, а Анджела хватает Джеффри за руку. Один из призраков поднимает костлявый палец и указывает на нас. А затем еще один, и еще. И все они устремляются за нами.
– Бежим! – кричит Анджела.
Мы несемся к железнодорожной станции посреди улицы, невольно дергаясь во время бега, потому что не желаем выпускать руки друг друга. У нас получится. Осталось преодолеть всего полквартала. Мы так близко. Через несколько минут мы будем в безопасности. Мы сможем это сделать. Мы доберемся туда.
Но не успеваем мы сделать и десяти шагов, как призраки вываливаются на дорогу, преграждая нам путь. Они отличаются от обычных людей, их легче толкнуть, протиснуться мимо, но их становится так много, слишком много. Между нами и станцией вырастает настоящая армия заблудших душ. Их холодные, влажные, как у зомби, пальцы рвут мою толстовку, а затем и волосы. Анджела пинает их, кричит и плачет, а рука Джеффри выскальзывает из моей ладони. Стеная, они окружают нас со всех сторон. Кричат что-то на языке, которого я не понимаю и который напоминает серию гортанных пронзительных воплей.
«Нас разорвут на куски, – думаю я. – Мы сейчас умрем».
Но внезапно они застывают. И, опустив головы, отступают в стороны, оставляя нас четверых посреди дороги. Но нам некуда бежать. Мы в ловушке.
«Я предупреждал тебя, чтобы ты ни с кем не разговаривала», – раздается голос Семъйязы у меня в голове, в котором слышится нетерпение. Страх. Восторг. Он ожидал этого. Он знал, что Джеффри в аду и я заговорю с ним. Знал, что я выдам всех.