– Эндж, все будет хорошо, – успокаиваю я.
– Спасибо, что пришли за мной, – бормочет она, убирает челку с глаз и серьезно смотрит на меня. – Спасибо, – повторяет она, – что отправилась за мной. Как вы меня нашли?
– Да, как вы ее нашли? – раздается голос у меня за спиной. – Я никак не могу этого понять.
Анджела вскидывает голову, но тут же утыкается ладонями в колени и громко стонет. И этот стон наполнен агонией и безнадежностью.
Я оборачиваюсь. В дальней неосвещенной части сарая стоит Азазель.
«Как же он похож на Семъйязу», – думаю я. Они оба высокие, но ангелы все такие, с угольно-черными, блестящими волосами. Только у Азазеля они слегка вьются, несмотря на короткую стрижку, а у Семъйязы волосы прямые. Но у обоих глубоко посаженные глаза янтарного цвета. Анджела чем-то похожа на него, тот же римский нос с небольшой горбинкой на переносице, тот же изгиб полноватой нижней губы. Есть что-то еще знакомое в его чертах, но я не могу понять, что именно.
Рядом с ним, надув губы и скрестив руки на груди, стоит Люси.
Джеффри встает:
– Люси? Мистер Уик?
Мистер Уик. Отец Люси. Человек, владеющий клубом и тату-салоном.
– Привет, Джеффри, – говорит Азазель.
Он делает шаг вперед, и я тут же призываю венец и окутываю нас сиянием. Но из-за моей усталости оно начинает мерцать, а затем и вовсе гаснет. Вот только через мгновение Кристиан призывает свой венец. Значит, можно вздохнуть с облегчением, ведь на какое-то время мы в безопасности.
Азазель тут же останавливается, и на его лице явно виднеется раздражение, будто мы его невероятно оскорбили. Он смотрит на Джеффри, который сейчас совершенно не понимает, почему отец его девушки появился в чужом амбаре на другом конце страны, после чего переводит взгляд на Анджелу, которая замерла на стоге сена и даже не поднимает головы, затем на Кристиана.
И, наконец, на меня.
– Кажется, мы раньше не встречались, – продолжая смотреть на меня, говорит Азазель. – Я мистер Уик.
– Ты – Азазель, – поправляю я. – Предводитель Наблюдателей, – уточняю я для Джеффри. – Чернокрылый.
Азазель досадливо всплескивает руками.
– Ну к чему эти ярлыки? Черный, белый, серый… какая разница? Джеффри, ты же меня знаешь. Неужели я когда-то вредил тебе?
– Нет, – отвечает брат, но на его побледневшем лице виднеется все та же растерянность.
– Большая разница, – говорю я. – Рай и ад существуют, Джеффри. Они реальны. И в этом мужчине столько зла, что нам и не снилось. Разве ты не чувствуешь этого?
Азазель смеется, будто я несу полную чушь, и Люси вторит ему.
– Пойдем, Джеффри, – зовет она. – Возвращайся к нам. Что тебе делать с ними? Ведь нам так хорошо вместе.