«У тебя ничего не получится без меня, – возражает он. – Ты сойдешь с ума без какого-либо якоря».
Он прав, но я стараюсь не думать об этом.
«Найди моего отца, – прошу я. – Возможно, у него получится вытащить меня оттуда».
Вот только я помню, что папа сказал в нашу последнюю встречу. Что он не может вмешиваться. А значит, не сможет спасти меня. Но, как бы там ни было, с Азазелем должна пойти именно я. И у меня есть кое-какая задумка.
«Пойду я. И хватит уже спорить, – говорю я Кристиану. – Кроме того, именно ты сейчас удерживаешь венец и защищаешь остальных».
И, не дожидаясь его возражений, делаю шаг вперед.
С губ Такера срывается стон, когда я направляюсь к чернокрылому.
– Отпусти его, – требую я, и мой страх выдают хриплые нотки в голосе. – Ты сам сказал: «Жизнь за жизнь».
Азазель кивает Люси, и ее клинок исчезает, но она продолжает удерживать Такера за куртку.
– Пусть идет к сиянию, – говорю я.
– Сначала подойди ко мне, – настаивает Азазель.
– Может, мы будем делать это одновременно?
Он улыбается:
– Хорошо. Иди ко мне.
Я делаю шаг к Азазелю, а Люси вместе с Такером шагает к сияющему Кристиану.
«Не дай ему прикоснуться к тебе, – мысленно шепчет мне Анджела. – Он отравит тебя».
А вот этого будет трудно избежать. Азазель протягивает мне руки, словно приветствует любимое дитя, вернувшееся домой. И, так как у меня не остается иного выбора, я позволяю ему прикоснуться ко мне. Несколько секунд он просто удерживает меня за плечи, а затем притягивает в свои объятия. Анджела права – мой разум тут же заполняют горестные мысли. Я тут же вспоминаю все свои неудачи, каждый неверный шаг, который я когда-либо совершила.
Я была эгоисткой. Настоящей эгоисткой. Избалованной девчонкой, которая не считалась с другими людьми. Я была неблагодарной, непослушной дочерью. Плохой сестрой. Ужасным другом.
Слабачкой. Трусихой. Неудачницей.
Азазель что-то бормочет себе под нос, и через мгновение за его спиной распахиваются крылья. Иссиня-черные крылья, которыми он укрывает меня. Мир погружается во тьму и холод. Кажется, еще мгновение, и мы вновь окажемся в аду. Но в этот раз мне никто не поможет справиться со скорбью. И она поглотит меня целиком.
Я поворачиваю голову, чтобы в последний раз взглянуть на Такера поверх блестящих черных перьев Азазеля.
Я солгала ему. Я разбила ему сердце. Я обращалась с ним как с ребенком. Я предала его. Причинила ему боль.
– Да, – поглаживая меня по волосам, шепчет Азазель мне в самое ухо, и его голос напоминает змеиное шипение. – Да.
«Но это не все, – раздается у меня в голове тонкий, тихий, но отчетливый голос. Мой собственный голос. – Ты стремилась защитить его. Ты пожертвовала собой и своей душой, чтобы он мог жить дальше. Ты поставила его благополучие превыше своего. Ты любишь его».