Приближается рассвет. Первый признак — на осте прорезается линия горизонта.
— Товарищ командир, сигнал на перестроение.
Теперь не сплоховать. Здесь должно начаться минное поле. Здесь мины, которые надо убрать с дороги десанта, идущего к берегу. Конечно, по мирному времени — не боевые, практические. Мины практические, но условия работы сегодня максимально приближены к тем, какие могут возникнуть на войне. И по этой причине практические мины надо фактически тралить. Они тоже, как и боевые, стоят на минрепах, лежат на дне моря и ждут своего часа. Почти рассвело, и уже можно различить тральщики, идущие строем уступа, корабли десанта. Я и сигнальщики наблюдаем за флагманом.
— Начать постановку трала!
— Начать постановку трала! — командую я в микрофон громкоговорящей связи. И через несколько секунд поворачиваюсь в сторону юта. Первая ветвь трала идет хорошо. Проходит еще какое-то время, и я холодею: неужели срыв? За кормой второй отводитель и его ведущий буй идут точно в кильватер. Но еще миг — и отводитель уходит в сторону. Я вздыхаю с облегчением. Теперь порядок! Теперь можно посмотреть, как идут дела на других тральщиках. Флагманская «единичка» закончила работы, мы тоже. Остальные близки к ее завершению. А порывистый ветер продолжает бросать гривастые волны на корабли, низко над морем нависли густые тучи, и из них посыпался мелкий противный дождь.
— Только этого не хватало!
— Чего, товарищ командир? — спрашивает сигнальщик.
— Погодка…
— Не мед, товарищ командир, но работать можно.
— Нужно.
Оглядываюсь на ют — там все в порядке. У трала остается вахтенный. Трое поднимаются на мостик, это угломерный расчет: один с секстаном, другой встанет к пеленгатору, третий — на запись и планшет. Сейчас от них пойдут доклады. И так будет до самого конца работы.
— Товарищ командир, на «единице» сигнал: «Граница минного поля», — докладывает сигнальщик.
— Есть! — и думаю, что сейчас начнется главная работа.
А море зло качает корабли по килевой, поднимает тральщик под самые тучи — швыряет его, а нам нельзя отвернуть. Мы идем с тралом. И вдруг все, кто находился на мостике, увидели: между «двойкой» и нашим кораблем на гребень волны вынырнул большой в красно-белую полоску шар. Есть первая мина!
Сигнальщик поднимает флажный сигнал. Следующие за тральщиком корабли десанта выполняют маневр уклонения. Мы успеваем увидеть это, как говорится, краешком глаза. Ко всеобщему удивлению, вдруг начинает работать радио!
— У «двойки» перебита правая тралчасть.
Конечно, посреднику можно все. Он может даже радиомолчание нарушить, и никто этого «не услышит». Я улыбнулся, вспомнив рассказ Леонида Соболева «Летучий голландец». Там Пийчик, капитан буксира «Сахар», провел свой буксирный пароходик через настоящее минное поле, а затем посредник одним своим словом «Сахар» «утопил». Но сейчас другой посредник «перебил» трал-часть «двойке», и она выходит из строя, а все мы, кто идет в уступе за ней, обязаны сомкнуть строй. В протраленном фарватере «дырок» оставаться не должно! Дивизион совершает маневр благополучно, все корабли занимают места в ордере, а затем столь же благополучно впускают «двойку» на свое место. Но передышки нет. С юта доклад о том, что наблюдается резкое натяжение трала и динамометр почти зашкалил. И почти тотчас: