— Разрешите объявить аварийную тревогу?
И вскоре по катеру разнеслись резкие трели звонков. «Молодец помощник, — благодарно подумал командир. — И меня от мрачных мыслей отвлек, и экипаж».
В машинном отделении моряки боролись за живучесть со всей серьезностью и ответственностью. А тут посредник «подкинул» вводную, что хоть плачь. «Пробоину» обозначил в таком месте, что и не подобраться к ней. А нужно, просто необходимо заделать, да притом, как говорится, намертво. Качество работы посредник проверит лично. И не дай бог, если кто-то в чем-то схалтурит. Посмотрит так, что не по себе станет. Помолчит, а потом тихо-тихо спросит:
— А если бы это произошло в боевой обстановке, в то время, когда катер выходит в атаку? Вы не только задачу сорвали, но и погубили бы корабль, людей. Не ожидал от вас, не ожидал.
Провинившийся моряк готов в эти минуты сквозь землю провалиться от стыда. Добросовестно работают моряки, с огоньком, хотя иногда и подшучивают незлобно по поводу фамилии своего мичмана, когда тот проверяет качество заделки пробоины.
— Товарищ мичман! Надежно сработали. К нашей работе, как в пословице, даже комар носа не подточит.
— Так то комар, а я Комарь, — бросает в ответ мичман, но по лицу видно, что подчиненными он доволен.
Звучали доклады о заделанных пробоинах, укрощенных пожарах, и только того, который хотел услышать командир противолодочного, не было.
А из рубки акустиков монотонно звучал один и тот же доклад:
— Горизонт чист.
— Горизонт чист.
— Горизонт чист.
«Словно иголку в стогу ищем», — недовольно поморщился Колесов.
А тут еще все время молчащий посредник, офицер вышестоящего штаба, словно над душой стоит. За время выхода в море не проронил ни одного слова, но часто делает пометки в своем «черном кондуите». Что, интересно, он там фиксирует? Мысль о посреднике вскоре исчезла, словно того и не было на мостике. «У него свое дело, — подумал Колесов, — у меня свое. Мне надо как можно быстрее отыскать лодку и атаковать ее. Только вот как?» Вспомнился эпизод времен Великой Отечественной войны, когда такой же, как он сейчас, старший лейтенант в составе охранения вышел на своем МО-124 в море. В темную зимнюю ночь гидроакустик «морского охотника» установил контакт с вражеской подлодкой и катер успешно атаковал ее. Сбросив бомбы, «сто двадцать четвертый» повернул на обратный курс, снова установил контакт и опять произвел бомбометание. Предполагая, что подводный пират решил отлежаться на грунте, катерники в третий раз легли на боевой курс.
Командир катера бил врага наверняка. Умело используя маневр, хорошо изучив тактические приемы врага, он действовал не стандартно, а сообразуясь с обстановкой, находя единственно верный из тысячи шанс. И хотя времени, образно говоря, было в обрез, старший лейтенант сумел выйти из трудного поединка победителем. Звали его Николай Дежкин. Всего же за годы войны он сделал практически невозможное: на счету его бесстрашного экипажа были три потопленные фашистские лодки. А ведь технику военных лет не сравнить с нынешней. Что, если…