— Ешь, пока не остыло. Еще поговорим.
— Да, да…
Ищенко жадно расправился с биточками и картофельным пюре, похожим на манную кашу, выпил стакан киселя, они вышли на крыльцо столовой.
— Ну, какими судьбами? — глядя куда-то вдаль, Ищенко вытащил из бушлата пачку папирос, сразу понятно, он был не очень рад этой встречи. — Рассказывай…
— Времени прошло много, а я все стараюсь восстановить то, что с нами тогда случилось, — сказал Кольцов. — Но не сходятся концы с концами. Подумал, если с тобой поговорю, смогу что-то прояснить для себя. Это очень важно.
— Слушай, я стараюсь забыть все это дерьмо, — сказал Ищенко. — Потому что вспоминать противно.
— Но ведь ты ничего не забыл?
— Блин, почти забыл. Но, какого черта, разве такое забудешь…
В то утро, еще затемно, три взвода высадились с надувных моторных лодок на том клятом берегу, в общей сложности было тридцать восемь бойцов отдельного батальона спецназа морской пехоты, все прапорщики и офицеры, еще два подрывника, двое связистов, двое огнеметчиков и саперы, — все тертые-перетертые парни, с боевым опытом. Прошли марш-броском около десяти километров. Чуть стало светать прогрызли заграждения из колючки, убрали мины, вошли в этот дрюченый лагерь как нож в масло, сняли часовых так тихо, что они даже не пикнули. Косоглазых там была сотня с лишним или около того, никто не ушел живым, оставалась гора трупов, морпехи потеряли убитыми двоих, еще один был ранен в живот.
Поначалу даже стрелковое оружие не применяли, только ножи и саперные лопаты вместо тесаков, но, когда они проснулись и вылезли из своих нор, завязалось что-то похожее на бой. Две огневые точки быстро подавили, а те, кто попытался бежать, попали на свои минные заграждения. Тела косоглазых сложили рядком, как шпроты в банку, набралось порядочно, больше сотни. Пленных держали в двух земляных ямах и хижине из бамбука, там же держали больных. По данным разведки, из наших пленных из дипломатического представительства восемь человек, но их оказалось только пятеро, двое не могли ходить. Плюс шестеро иностранцев, говоривших только по-английски, пять мужчин и одна женщина.
Среди морпехов был офицер, который более или менее понимал английский. Он провел допрос в полевых условиях, все записал, бумагу положил в планшет, а своим сказал, что это американцы — это врачи из миссии Красного креста, попали в плен восемь дней назад, думали, что погибнут здесь.
Вместе с нашими дипломатами к косоглазым попал архив, — семь или восемь ящиков с документами из русского консульства, был приказ уничтожить эту макулатуру на месте, ящики нашли и сожгли из огнемета. Но никто не знал, что делать с американцами, по всем инструкциям их нельзя было оставлять в живых. Командир отряда Сурен Мирзаян не отдал приказ, ну, чтобы их кончить… Связи с кораблем не было. Американцев взяли с собой, двинулись обратной дорогой, саперы тем временем сожгли и взорвали весь этот лагерь, вместе с трупами и огромным загоном, где разводили свиней, на месте осталась одни головешки и горелое мясо.