– Хорошо, миссис Лонгворт, просто успокойтесь, – произнес детектив Боуэн, сделав попытку казаться снисходительным, но потерпев при этом неудачу. – Мы не планировали расстраивать вас еще больше и не позволим опоздать на урок рисования, где будет присутствовать ваша дочь. Но у нас остались еще вопросы, если позволите.
Элиза подошла к шкафу, достала стакан и налила себе воды. Осушив его до дна, она действительно немного успокоилась и смогла продолжить беседу.
– Задавайте, – кивнула она.
– Спасибо, – ответил Брэди. – Был ли кто-то еще, кто мог желать Пенни зла? Кто-нибудь, кто не связан с вашей… личной ситуацией?
Элиза приняла настолько оборонительную позицию, что явно не ожидала услышать подобный вопрос. В ее голове мелькнула мысль, которая раньше не появлялась. Девушке явно не хотелось упоминать об этом, но, увидев выражение лица Джесси Хант, она поняла, что психолог заметила колебания. Поэтому ей пришлось рассказать кое-что, чем она никогда не планировала делиться.
– Возможно, – кивнула она. – Я не хотела говорить, поскольку мне казалось это не особо актуальным. Честно говоря, я не горю желанием запятнать память о Пенни, но это была не первая ее измена мужу.
Мужчины посмотрели на нее с явным изумлением, зато Хант казалась не особо шокированной.
– Как же это повлияет на память о ней, если она успела столько натворить при жизни? – спросила Джесси, явно стараясь сохранять нейтральный тон. – Разве измена с вашим мужем не нанесла непоправимый ущерб?
– Да, для меня это так, – призналась Элиза. – Но со стороны может казаться иначе. Пока не всплывут все детали, общество решит, что то, как она обошлась со мной, вполне можно простить. Представьте себе заголовок: «Женщина влюбляется в мужа своей лучшей подруги и поддается искушению в момент слабости». Но если вскроется, что это далеко не первый случай, то мир запомнит ее как шлюху.
– А разве это не так? – осторожно спросила Хант.
– Возможно, – неохотно согласилась Элиза. – Но вы разве не видите, что это не главное? Послушайте, я готова признать, что в момент, когда узнала об измене, я ненавидела их обоих. Наверное, мне не стоит так выражаться. Я знаю, что все это заставляет меня выглядеть виновной. Но это факт. Я чувствовала себя преданной. И до сих пор чувствую. Это все равно что извиваться в зыбучих песках, понимая, что сильно рискуешь, но все равно делая попытки вырваться наружу. Но, когда у меня появилось время подумать, я осознала, что даже после всего произошедшего, не хочу, чтобы Пенни вспоминали в подобном свете. Мы провели столько прекрасных лет вместе, и я хочу держаться за них. Я должна верить, что два десятилетия дружбы лучше расскажут о том, кем она была на самом деле, нежели последний месяц жизни. Более того, не стоит подвергать таким экспериментам ее детей и рассказывать подобные подробности из жизни матери. Им и так теперь будет тяжело без нее, особенно с таким отцом как Колтон Вутен.