Теперь, лежа на неудобной кровати с продавленным матрасом, Марина испытывала чувство разочарования. Она безучастно смотрела в потолок. Жить не хотелось. Мысли плавали в голове, пустые, как мыльные пузыри, и, не успев наполниться содержанием, лопались с легким, приятным звуком.
— Обход! — послышался протяжный крик из коридора.
Дверь открылась, и в палату ворвался юный доктор в сопровождении нянечки и медсестры. Доктор был Марине неприятен. Своей худобой и очками он напоминал Вартана, его резкие движения вызывали у нее головную боль и тошноту. Молодой человек подошел к первой койке в правом ряду.
— Ну, как дела, красавица? — воскликнул он и ободряюще встряхнул синюшную лапку бомжихи. Бомжиху нашли в сточной канаве, где она сладко грезила в алкогольной истоме и при этом чуть не захлебнулась в жидкой грязи. На ее лице не осталось ни малейших признаков, по которым ее можно было бы отнести к роду человеческому. Она явно не понимала ничего из того, что ей втолковывал врач. В конце обследования она молча приподнялась на локтях и, натянув на лицо идиотскую улыбку, стала мочиться под себя.
— Вот паразитка! — закричала нянечка.
— Что такое? — не сразу понял врач.
— Все время ссыт под себя! — Нянька схватила бомжиху за загривок и, легко приподняв ее, хорошенько встряхнула, как кошка нерадивого котенка. — Выпишите вы ее, доктор, бога ради, замучила она здесь всех!
— Нельзя, Лидия Сергеевна, — покачал головой врач. — Куда ее сейчас на холод? Она же помрет.
— Да кому она такая нужна! — воскликнула в сердцах нянька и шмякнула тетку на кровать. Бомжиха весело подпрыгнула на пружинах и как зверек полезла под мокрое одеяло.
— Ну, вот что ты будешь делать! — всплеснула руками нянька и принялась менять испорченную постель.
— Та-ак, а здесь у нас кто? — Врач заглянул в заботливо подставленную медсестрой историю болезни. — Усатова, очень хорошо, — он весело потер руки, как будто собирался выпить и закусить.
Марина посмотрела на него с нескрываемой ненавистью. «Чего он так радуется?» — подумала она и закрыла глаза.
— В рубашке, просто в рубашке родилась! — услышала она ликующий шепот врача. — Надо же, смерть рядом прошла и не задела, только погладила.
Доктор цепко держался за Маринино запястье, и она чувствовала, как под его пальцами оживает пульс.
— Ну-с, как дела? — поинтересовался он.
— Спасибо, лучше, — ответила Марина, с трудом сдерживая раздражение.
— Вы, голубушка, через недельку домой пойдете, — объявил доктор и, оттянув Маринино веко, посветил ей в глаз фонариком.
В Марине вскипало бешенство. Необъяснимо, но почему-то за все свои неприятности она сейчас ненавидела этого юного, но уверенного в себе врача.