— Дура, дура, — не унималась Маша. — Она меня к Марине не пускает и на ужин кашей кормит, а я ее терпеть не могу!
Раздались короткие гудки. Света с удивлением посмотрела на трубку.
— Ну, что там? — поинтересовалась Нинка.
— Машка хулиганит. Трубку бросила.
— Так ты перезвони.
— Нет, не буду. Сами разберутся. Давай ужинать.
Маша бросила трубку и с ревом кинулась наверх, в свою комнату.
— Что с ней? — растерялся Даниель, вопросительно глядя на Маргариту.
— Что? Ваше воспитание! — развела та руками.
— Маша! — крикнул Даниель и пошел вслед за дочерью.
Девочка лежала на кровати ничком, накрыв голову подушкой.
— Mäuschen[14], что с тобой? — спросил Даниель, присаживаясь на край кровати.
Маша прогудела что-то из-под подушки и заколотила ногами по одеялу.
— Зачем ты обижаешь Маргариту? Она же тебе ничего не сделала.
Девочка резко перевернулась на спину, закинув подушку в другой конец комнаты.
— Она меня не любит! — Глаза у нее были сухие, без слез, и тем заметнее полыхало в них отчаяние.
— С чего ты взяла? — робко возразил Даниель.
— Потому что… потому что я знаю! Она злая. Баба-яга!
— Да что она тебе сделала, в самом деле? — начал раздражаться Даниель.
— Я не хочу ее вместо мамы! — Маша обмякла и, забравшись к отцу на колени, горько заплакала.
— Вот глупенькая! — Даниель прижал девочку к себе. — Кто же тебе сказал, что она вместо мамы? Она только на несколько дней пришла, чтобы я мог работать.
— Это вы для меня придумали! — всхлипывала Маша. — А мама уехала навсегда.
— Да что ты такое говоришь? Кто тебе это сказал?
— Маргарита.
— Что она тебе сказала? Что? — Даниель оторвал дочку от себя и, слегка встряхнув, заглянул ей в глаза.
— Она сказала, что богатые всегда с жиру бесятся, думают о своих удовольствиях, а потом дети сиротами растут!
Первую часть фразы Даниель не понял, Маша сказала ее по-русски, но зато высказывание насчет сирот потрясло его окончательно. Даниель бросился вниз по лестнице, на ходу повторяя про себя:
— Прошу вас немедленно покинуть мой дом. Прошу вас немедленно покинуть мой дом!
Маргарита стояла в дверях уже в пальто и, пыхтя, устраивала на голове допотопный вязаный берет.
— Прошу вас… — начал Даниель.
— Да я и так ухожу, — прервала его Маргарита. — Не могу я с вашим ребенком, капризная она очень. Вы уж на меня не обижайтесь, — Маргарита подняла с пола тяжелую нейлоновую сумку со своими вещами.
— Да-да, хорошо, — смутился Даниель. — Подождите, деньги…
— Да какие там деньги, — махнула рукой Маргарита. — Я вас и так подвела. До свидания, — она включила на улице свет и вышла.
Даниель остался в прихожей один, пытаясь сосредоточиться. Мысли громоздились, наезжая одна на другую, как льдины на реке. «Что, что я сделал не так? — пытался понять Даниель. — Как допустил, что вся эта дурацкая история зашла так далеко? — и тут же с привычным упрямством сам себе возражал: — Я ни в чем не виноват. Просто Света не умеет ценить хорошее. Это она из-за какой-то ерунды губит семью. Права Марина — ей просто слишком хорошо живется».