Он пришел в себя под утро. Лежал на кровати, злой и опустошенный.
— Зачем мы это сделали? — выдавил он сквозь зубы. — Это ужасно.
— Ужасно? — наивно удивилась Марина. — А мне показалось, тебе было со мной хорошо.
— Да разве в этом дело? — простонал Даниель. — Хорошо — не хорошо…
— Тогда объясни в чем.
— В том, что свинство это по отношению к моей семье, да и к тебе тоже.
— Да не переживай ты так, — Марина встала. Ее голое тело было некрасивым, но продолжало привлекать тугой, какой-то земной округлостью. — Тебя это ни к чему не обязывает. Я просто хотела доставить тебе удовольствие. — Покачивая монументальными бедрами, Марина направилась к двери.
— Я не свожу любовь к удовольствию, — сердито крикнул ей вслед Даниель. — Мы не животные. Так нельзя!
— Хорошо, больше не буду, — спокойно согласилась Марина и, подхватив одежду, ушла в ванную.
Весь день Даниель терзался чувством стыда за свое малодушие, прятал глаза от сослуживцев. Казалось, что каждый, заглянув в них, тут же раскроет его тайну. В душе бушевало негодование к Марине: такое вероломство! И это лучшая подруга жены! О господи, что же теперь делать? Ситуация представлялась совершенно безвыходной. Бессонная ночь и неожиданно тяжелое похмелье лишь усугубляли чувство непоправимости того, что произошло. Даниель кое-как дотянул до конца рабочего дня, почти не вникая в дела, и поспешил домой с твердым намерением избавиться от Марины и уговорить Свету завтра же вернуться обратно.
Дома, еще в прихожей, Даниель услышал раскатистый хохот Маши.
— Что у вас здесь происходит? — крикнул он, невольно заражаясь весельем.
— Мы играем! — закричала Маша. Голос ее впервые за эти дни звучал счастливо.
Даниель зашел в комнату. Маша сидела верхом на коленях Марины и, крепко держа ее за руки, изо всех сил раскачивалась, как на качелях, то взмывая вверх, то прогибаясь назад, почти касаясь затылком пола, и хохотала взахлеб. Марина вторила ей приглушенным грудным смехом. Разрушить эту идиллию Даниель не решился.
«Ладно, — подумал он, — поговорим завтра. Да она, наверное, и сама все поняла».
Вечер прошел спокойно, и они рано легли спать: сказалась усталость после бессонной ночи. Даниель, едва добравшись до кровати, закрыл глаза и приготовился мгновенно уснуть, но сон, как ни странно, не шел. Стоило ему закрыть глаза, как все дневные страхи и угрызения куда-то исчезали, и вместо них навязчивое воображение восстанавливало в памяти эпизоды прошедшей ночи, возбуждая и будоража его. Он долго вертелся, садился на постели, вставал, решил даже посреди ночи принять ледяной душ — все было напрасно. Марина, как наваждение, упрямо заполняла каждую клеточку. Наконец, измученный и разъяренный, сам не зная, зачем он это делает, Даниель ворвался к Марине в комнату.