В комнате стоял полумрак. Свет фонарей, проникающий с улицы, освещал кушетку, стул с оставленной на нем чашкой кофе и книжные полки. Больше никакой мебели в комнате не было. По стенам на гвоздях болталось несколько вешалок с одеждой. Иван встал и, прихватив с собой телефон, отправился на кухню. Здесь царил немыслимый беспорядок — на столе вокруг печатной машинки были навалены горы исписанной бумаги вперемешку с грязной посудой и остатками пищи. К стене скотчем был приклеен большой лист бумаги с телефонами. Иван поискал глазами номер своего школьного товарища Готлиба.
— Та-та-та-та, — пропел он и несколько раз повернул телефонный диск.
— Алло! — отозвался энергичный, но деловой голос.
— Лев Борисович?
— Он самый.
— Привет, старичок.
— Ваня, ты? — обрадовался голос. — Вот не ожидал! Сколько лет! Как живешь, писатель?
— Да ничего, вот только нищета заела.
— Что, плохо платят вашему брату?
— Да вообще не платят. Я последний гонорар три месяца назад получил.
— А как же ты живешь?
— Да я и сам не знаю.
— Слушай, если тебе помочь надо, говори.
— Я за этим и звоню.
— Сколько? — Голос стал напряженным.
— Да я не за деньгами.
— А за чем же?
— Ты ведь у нас специалист по международному праву, верно?
— Верно.
— Мне узнать нужно… — Иван замялся.
— Давай, давай, выкладывай поскорее, — ободрил его Лев Борисович.
— Лев, ты мне скажи, если русская женщина разводится со своим богатым немецким мужем, ей что-нибудь причитается?
— Так-так… — усмехнулся собеседник. — Мы что же, теперь охотимся на богатых невест?
— Ты мне на вопрос ответишь? — спросил Иван.
— Отвечу. Если женщина разводится с богатым мужем, ей полагается ровно половина от имущества и капитала, нажитого в браке. Она замужем сколько лет?
— Лет десять.
— Ну, тогда она с пустыми руками наверняка не останется, если, конечно, брачного контракта нет. А дети есть?
— Есть. Дочка.
— В Германии родилась?
— Да.
— Так вот, если она в Москву вернуться захочет, то ребенка присудят отцу. Ты ее предупреди, а то потом годами судиться будет, все деньги на это потратит и ничего не добьется. Я знаю, у меня таких заявлений полно.
— Хорошо, предупрежу. Спасибо, старичок.
— Вань, а теперь ты мне скажи: неужели из-за денег? Ты же всегда таким идеалистом был. И потом, как же Лариса? Она ведь этого не переживет.
— Ларисе жизнь нужно устраивать. Что я ей могу предложить? Мою нищету помножить на ее, и получится нищета в квадрате. А что касается моего идеализма, то в процессе жизни он здорово поистрепался. Я теперь на вещи смотрю практически. Я влюбился, но ее богатство, безусловно, входит в образ. Она спокойная и независимая. По жизни плывет — отдыхает, ну и я хочу отдохнуть рядом с нею. Все, пока, мне пора! — Иван положил трубку, сорвал с гвоздя куртку и вышел из квартиры.