И вот тут у меня по спине уже даже не мурашки побежали, а буквально огненные драконы со стальными когтями. Беспокойство?! Непонятно?! Да что ж я за дурак?! Я что, забыл, как на Оружии отражается дальний зов Мастера?! Мастера, попавшего в беду?! Ржа!!!
«Наталия, мне надо к Мастеру! Срочно!» — только и успел передать я, активируя телепорт и ориентируясь на едва ощутимую связь.
Прародитель, только бы успеть… что с ней произошло?! Похитили? Наркоторговцы?! Пытаются накачать наркотой?
Что это? Здание целителей?! Ее ранили и уже привели сюда? Но почему тогда интуиция взревела только сейчас? И с каждой секундой накаляется еще больше? А если… в свете новой информации… что, если ее родители тоже решили «исправить» бракованного ребенка?!
Глава 42
Зефирка:
Когда отчаяние и надежда умирают одновременно, остается пустота. И как ни странно, в этой пустоте тебе почти хорошо. Точнее, это неправильное слово — тебе никак. Просто это «никак» ощущается избавлением от боли, когда вот только что тебя сносило самыми разными чувствами и буквально рвало на части. А потом вдруг перестало...
И ровное серое свечение небытия принесло покой, который уже ничто не может нарушить. И тебе спокойно, и вокруг спокойно, ничего больше не волнует, из памяти постепенно вымываются сами причины этого волнения. Ты равнодушно смотришь, как линяют прежде наполненные чувствами и красками картинки, и ни о чем не думаешь.
Пока тебя грубо не хватают за шиворот (где у ничто шиворот?! Как так вообще?), не трясут, как цвирка над съеденным кубом, и не тащат из спокойной серости чуть ли не за волосы.
— Просыпайся уже, маленькая розовая поганка, я прекрасно вижу, что всё с тобой в порядке.
— Да как вы смеете! Отпустите уже мою дочь!
Ой-ёй… а че вообще было? Не помню… и глаза еще толком не раскрываются, то ли слабость, то ли ресницы слиплись. Судя по голосам, кто-то ругается. Кто? Э… память? Ты где?
— Смею, еще как смею… Вставай, спящая пакость! Хватит и мне, и своим родителям нервы портить!
О, родители! Помню, были такие. Мама и папа. Или нет? А почему тогда я ощущаю троих? Кто третий?
— Ладно, вводим тяжелую артиллерию. — Где-то рядом зашуршал пакет, и безумно вкусно запахло шоколадом и выпечкой.
Глаза у меня так и не расклеились, зато рот открылся просто сам собой.
— Живая, — констатировал все тот же голос, и в меня впихнули что-то сладкое и невероятно вкусное. И знакомое-знакомое! Печенька… выпечка… магазин редких специй… шоколадные кругляшки на противне… Кекс!!!
Я подавилась вкусняшкой, но зато глаза растопырились сами собой, ноги сами подпрыгнули, руки обняли, и я повисла на своем динозавре, обхватив его всеми четырьмя конечностями за что попало и вцепившись так, что бульдозером не оторвать. И… заревела.