— Сегодня я увидел её перед собой так отчетливо, — продолжил полуликий. — будто все это произошло лишь вчера… Она была хорошей девочкой. Любила волшебство. Я не был против.
— Гай я…
— Дослушай, генерал, — с нажимом произнес Гай и Хаджар замолчал. — Когда ей было три века — совсем еще юная, она повстречала странствующего наемника. Не самая лучшая партия, но… дети лишь гости в нашей жизни. Я отпустил её. Они странствовали почти семь веков, пока не вернулись обратно. Под самое начало войны. Я тогда командовал полком.
Глаза Хаджара слегка расширились. Он всегда знал, что у Абрахама и Гая имелось за плечами военное прошлое. Но он и не подозревал, что Гай служил в чине старшего офицера.
— Его ранили. Тяжело. Он потерял все свои силы. Внешне выглядел нормально, но внутри все энергетическое тело в лоскуты. Моя дочь сперва пыталась ему помочь, но потом стало понятно, что все напрасно.
Гай замолчал. Ему явно тяжело давалась эта история. И не только потому, что у него отсутствовала половина рта.
— И она…
Гай кивнул.
— Разбила собственный источник, — подтвердил он подозрение Хаджара. — Осталась жить смертной жизнью. Меньше полвека прошло с того момента, как смерть пришла за ними. В одну ночь. Мои внуки проснулись со своими детьми, а их родителей — моих детей, уже не было. Внешне они словно заснули, но… Смерть близко, генерал. Нельзя об этом забывать.
Выбрать срок смертного… может быть это кажется не таким уж сложным решением — ради любви ведь, но даже так. Подобные поступки являлись необычайной редкостью для Безымянного Мира.
И чем сильнее адепт, тем реже так случалось. Даже когда речь заходила о единственном и самом истинном партнере на пути развития.
— Сегодня я понял, что на свете живут мои двадцать восемь раз «пра» внуки. И так же понял, что никогда их не увижу.
Хаджар не знал, что сказать, поэтому продолжил молчать.
— Это странное место, Хаджар, — Гай поднялся и поправил маску. — здесь я снова чувствую себя смертным.
— Да, Гай, я тоже.
Секирщик кивнул.
Он вернулся к своей циновке и принял позу лотоса.
— Может быть здесь каждый из нас, почувствовав себя смертным, поймет, ради чего он живет и для чего умирает.
С этими словами Гай погрузился в медитацию, а Хаджар так и остался сидеть наедине со своим Ронг’Жа, не понимая, что именно ему пытался сказать Гай.