Когда исчезло мое белье?! Еще чуть-чуть, и я утону, коснусь бесконечно темного дна и больше никогда не всплыву на поверхность…
Черт возьми, но до чего же все это приятно и страшно одновременно. Словно раненный и беспомощный зверь я извиваюсь под натиском охотника, а мысли настолько спутаны, что я уже не чувствую связи с реальностью.
— Скажи мне, — хрипит голос сзади. — Скажи мне, чего ты хочешь.
Я с силой сжимаю челюсти и пытаюсь вытерпеть эту сладкую муку, но его ладонь лишь усиливает давление.
— Хочешь, чтобы я грубо вошел в тебя? Скорее, Лера…
Спазм сжимает меня, и я с трудом шепчу:
— Да…
— Что? Повтори, зайка.
— Да…
И я касаюсь беспросветного дна. Вскрикиваю от резкой обжигающей боли, хватаю ртом плотный воздух, а мужская рука, вцепившаяся в волосы, тянет мою голову назад.
— Вот так ты хотела?
Снова резкий толчок разрывает меня, но теперь горячая боль превращается в блаженную и желанную. Я извиваюсь, ежесекундно увязая в порочной пучине, а дикая мужская сила превращает меня в слабую жертву.
— Скажи, что тебе нравится это. Скажи…
— Мне нравится, — шепотом говорю я. Сжимаю в руках простыни, ведь еще чуть-чуть, и я взорвусь.
Еще чуть-чуть.
Внезапно Марк отстраняется, грубо переворачивает меня и жадно впивается в губы. Острые клыки задевают нежную кожу, и я чувствую во рту привкус крови. Дико, страшно, но невероятно чувственно.
Сумасшествие!
Марк поднимается на руках, темные глаза расторопно пробегают по мне, и, ловко двинув бедрами, он снова врывается в мое тело. Его руки обхватывают мои и крепко удерживают над головой, а обжигающее дыхание током пробегает по моей шее.
Я обезврежена, уничтожена, распадаюсь на песчинки и больше никогда не смогу вернуть себя прежнюю.
Я утонула. И, к сожалению, мне это нравится.
Яркое солнце пытается пробиться сквозь не задернутые витражные окна, посылая мне прямо в лицо ослепляющие лучи. Я жмурюсь, на ощупь хватаю подушку, что рядом, и нетерпеливо накрываюсь ею. Лежу так до тех пор, пока в сознание не пробиваются воспоминания о прошедшей ночи, а в нос — сладковатый аромат цветочного парфюма. Принюхиваюсь к подушке, словно изголодавшийся пес, и перед глазами зажигается картинка, в которой Лера неистово стонет подо мной.
Дергаюсь и поднимаю голову. В кровати только я и смятые простыни, пропитанные потом от жаркого секса. Приподнимаюсь на локтях, стараясь быстрее проморгать заспавшиеся глаза, и обвожу комнату подозрительным взглядом.
В номере только я, на полу чисто, ни единого потемневшего следа на светло-бежевом ковролине. Словно по нему никто и не ходил. А может, горничная приходила, пока я спал?