— Я всегда должен быть осторожен, чтобы не предать доверия своих людей.
Молли с сожалением подумала, что международный скандал, развязанный сводным братом короля, вполне может вызвать массу неприятностей. Но она англичанка, а не гражданка Джалии, и неблагополучная семейная история Азраила не должна влиять на ее праведный гнев по поводу того, как поступил с ней Тахир. Она ласкала коня, пытаясь сдержать злость оттого, что оказалась в затруднительном положении.
— Я могла заболеть от препарата, которым меня опоил Тахир. Многое могло пойти не так, — заметила она.
— Но, к счастью, этого не произошло, — мягко вмешался Азраил.
— Однако я по-прежнему хочу, чтобы Тахир ответил за то, что он сделал, — тихо пробормотала Молли.
— Я бы согласился, если бы он был взрослым мужчиной.
Молли нахмурилась, потом округлила глаза:
— А сколько ему лет? Двадцать два? Двадцать три?
Азраил хмуро посмотрел на нее.
— Я думал, ты знаешь его возраст. Моему брату шестнадцать лет.
— Шестнадцать? — взвизгнула Молли. — Ты шутишь? Меня похитил подросток?
— Ты действительно не знала? — с удивлением заметил Азраил, вглядываясь в ее недоверчивое лицо.
— Конечно, я не знала! — Молли в ярости отвернулась от него. — Я пыталась выяснить его возраст на первом уроке, но он уклонялся от вопроса, потому что плохо говорил по-английски. Боже, ему всего шестнадцать!
— Тахир обычный юноша. Он часами играет в компьютерные игры, и он без ума от автомобилей и девочек.
— И он похитил свою учительницу английского языка, которая почти на семь лет старше его! — парировала Молли. — Его вряд ли назовешь обычным юношей.
— Наша мать умерла в прошлом году, и это сильно повлияло на него…
— Я не желаю слушать о страданиях Тахира! — в ярости ответила Молли. — Это несправедливо. Почему я должна думать о душевном состоянии Тахира, если он не задумывался о том, что со мной делает?
— Мы не должны обсуждать это здесь, — холодно сказал Азраил. — Я не хочу, чтобы ты кричала на меня.
Молли сжала кулаки. Она наблюдала, как Спайс переступил с ноги на ногу, по-видимому испугавшись ее громкого голоса, а затем повернулась и внимательно посмотрела на мрачно-красивое, но, несомненно, холодное лицо Азраила. Но она не собирается извиняться. В конце концов, она слишком часто уступала в своей жизни. Вынужденная соответствовать ожиданиям других людей, она старалась угодить своей мачехе просто в надежде на мир. Но мачеха не стала относиться к ней лучше.
— Обычно я не кричу, — натянуто произнесла Молли. — И я обычно не такая эмоциональная. Но последние сорок восемь часов мои нервы на пределе.