Блейк сплел их пальцы и поднес ее руку к губам, не сводя с нее серьезных глаз.
— Я не хотел бы вставать между тобой и твоей семьей.
— Ты ничего такого не делаешь, — возразила Тилли. — Я не ребенок. Мне двадцать четыре года, и если я хочу жить с мужчиной, то это мое дело.
— Тебя не волнует, что они будут расстроены, что ты не…
— Что? Не жду очередного Саймона, который посадит меня в башню слоновой кости, а сам возьмет и сбежит с другой? Со свадьбами покончено.
— А как насчет свадебного торта у тебя на кухне в кондитерской?
— Это своего рода психотерапия, и обходится намного дешевле, чем психотерапевт. Каждый день я втыкаю булавку в марципановую фигуру Саймона.
— Помогает?
Тилли на минуту задумалась. А ведь она не втыкала в Саймона булавки с того дня, как Блейк сделал ей «предложение».
— И да и нет. И со свадебным платьем надо что‑то делать. Оно занимает много места в шкафу. Я сначала хотела его продать, но, думаю, лучше разрежу на ленточки.
Ему стало смешно, но он тут же снова посерьезнел.
— Джим Пендлтон сказал мне, что ты даже сама его не выбирала.
— Нет… Но я сама виновата, что уступила матери Саймона. Вот что бывает, когда хочешь угодить кому‑то, — ты принадлежишь не только ему, но и его семье. Хотя Мэрилин — сейчас я это понимаю — никогда не смотрела на меня как на будущую невестку. Да и отец Саймона тоже. Они просто меня терпели. Интересно, как они ладят с его новой девушкой.
— Ты бы вернулась к нему, если бы он…
— Ни за что.
Блейк сдвинул брови.
— Ты для него слишком хороша. Слишком хороша. — И обвел пальцем ей губы.
Тилли сморщила нос и постукала его по груди.
— Хватит называть меня хорошей. Я хочу быть плохой.
Он улыбнулся, и глаза его моментально вспыхнули улыбкой.
— Любовь моя, я здесь как раз для этого.
Блейк, как помешанный, покрывал поцелуями все ее тело, все пухлые изгибы и аппетитные выпуклости. Ну почему он всегда встречался с худосочными особами, когда мог бы наслаждаться вот таким совершенством? Ее тело — предмет его тайных фантазий. То, как она отвечала ему, как двигалась, касаясь его, как прижималась к нему… Он не помнил такого потрясающего секса ни с кем.
И такого пугающего.
Он взорвался как бомба. То, что она смогла довести его до такого состояния, поражало. Управлять всем должен он, но каждый раз, когда его рот касался ее рта, он чувствовал, что теряет контроль.
Блейк наклонился к ее груди и обвел языком правый сосок, зажав кончик зубами. Кровь стучала в паху, когда она, задыхаясь, охнула и вцепилась ему в плечи, то ли разрываясь от желания большего, то ли отталкивая его.