— Я понимаю, — тихо произнесла Конни. — И смириться с этим «и» труднее всего.
Уловив сочувствие в голосе Конни, Лайла кивнула:
— Да, так и есть.
— Что ж, ничего с этим не поделаешь. — Конни протерла ручки Роуз, а потом, пока девочка вертела головой, пытаясь избежать этого, ловко вытерла ее рот. Убрав поднос, она приподняла Роуз и усадила малышку к себе на колени, а потом взглянула на Лайлу: — Хотя мне действительно есть что сказать по поводу этих поисков няни.
— Что же?
— Я немного обижена, вот что. — Конни махнула рукой, когда Лайла принялась возражать, что не собиралась ее обижать. — Вы даже не задумались, голубушка. Если Рид Хадсон считает, что я не могу присматривать за двенадцатилетним мальчиком, заботиться о малышке, которая золотце, а не ребенок, и вести хозяйство в доме, он просто не в своем уме!
Конни покачивала Роуз, пока у той не вырвалось хихиканье, больше напоминавшие бульканье.
Улыбаясь ей, Конни продолжила:
— Неужели я такая старая, что не могу уследить за двумя детьми? Я так не думаю. Нам не нужна няня. Этим детям нужна мама. И, пока им это нужно, Конни всегда будет рядом.
«Мама»…
Сердце Лайлы снова сжалось. Подобно претендентке на роль няни, с которой она недавно попрощалась, Лайла сама будто проходила собеседование для работы, которую хотела получить, но никогда не получит. Она не была мамой этим детям. И не сможет ею стать. Если, конечно, не рискнет и не расскажет Риду, что чувствует. В самом деле, спросила себя Лайла, что она потеряет, если попробует?
— А вы дело говорите, Конни, — отозвалась Лайла, отпив еще кофе. — Я знаю, Рид пытался облегчить вам жизнь…
— Когда мне это потребуется, я сообщу.
Лайла захихикала:
— Я передам Риду, что вы сказали.
— О, не беспокойтесь, — заверила ее Конни. — Я сама ему скажу, первым же делом. Я держала язык за зубами, но Риду давно уже пора кое‑что выслушать.
И Лайла подумала, что для Рида действительно пришла пора многое узнать.
* * *
Позже, вечером того же дня, Рид закрылся в своем кабинете, чтобы пробежаться по кое‑каким деталям нескольких предстоящих дел. Обычно он без труда сосредотачивался на работе. Теперь же ему приходилось заставлять себя концентрироваться на документах, которые когда‑то вызывали у него живой интерес. Организованность всегда была константой его жизни. Даже ребенком он знал, где каждый находится, куда кто собирается и что будет там делать. Теперь его жизнь оказалась в подвешенном состоянии, а разум постоянно затуманивался.
Когда в дверь постучали, Рид бросил все попытки поработать и ответил:
— Войдите.