– Как тебе награда, Тощий? – услышал он донёсшийся откуда-то издалека голос Рудика. – Доволен?
И почти в ту же секунду ожившая пила вошла в его правую ногу.
Он всё же очнулся ещё разок.
Ровно настолько, чтобы услышать последние слова Рудика, низко склонившегося над ним:
– Фаза номер три, Тощий!
После чего жужжащая боль врезалась в его горло, и Ромка Заблудший-Кондаков, по прозвищам Заблуда и Тощий, окончательно расстался с жизнью.
В ту секунду, когда голова Ромки отвалилась в сторону, в гостиной раздался новый отчаянный вопль.
Рудик недоумённо повернулся.
Прямо за его спиной в тёмном коридоре, с перекошенным от ужаса ртом, стояла Света Коновалова, завороженно смотрела на него округлившимися глазами.
– Света? – поразился Рудик.
Он совершенно не ожидал увидеть её здесь.
Света перевела безумный взгляд на работающую пилу, с которой ещё капала кровь, резко отступила назад, ударилась спиной об стенку.
Рудик опомнился, подошёл к ней очень близко.
– Не бойся, – тихо проскрипел он. – Он получил то, что заслужил… Зачем ты пришла? Он – говно, тебе с ним нечего делать…
Света молчала, глядела на него со страхом, не слышала, не понимала ни слова из того, что он говорил.
Рудик печально усмехнулся в своей обычной манере.
– По крайней мере, теперь уж точно нечего, – добавил он.
Открыл рот, хотел сказать ещё что-то, но неожиданно осёкся. По лицу его потекла кровь, и он повалился на пол с застывшим, слегка удивлённым выражением лица.
Света увидела, как его ручной протез с громким стуком ударился о паркет, пила перестала жужжать, остановилась, со щелчком исчезла в прорези обтянутого чёрной кожей кулака.
Она подняла голову, повернулась.
Напротив стоял Павло Горошевич, сжимал в руке железную кочергу от камина.
– Отойди-ка отсюда! – хрипло сказал он.
Света не двигалась, по-прежнему была в шоке, всё с тем же ужасом теперь смотрела на Павло.
Тот схватил её за руку, одним движением отодвинул в сторону. Потом примерился, снова размахнулся кочергой:
– Подохни, ублюдок! – злобно проскрежетал он.
Однако же нанести этот финальный удар не сумел. Раздался оглушительный грохот, и что-то сильно толкнуло Павло прямо на стенку. В голове у него образовалась большая дыра, из которой на светлые обои выплеснулась кроваво-серая мякоть.
Света дико завизжала, забилась.
– Ну что, Павло, нравится месилово? – раздался голос с сильным армянским акцентом.
Павло затрясся в агонии, неуверенно шагнул в сторону и повалился вперёд, зацепив свисавшую со стола скатерть. Оттуда на него, уже мёртвого, упала корзинка с фруктами. Жёлтые шары грейпфрутов покатились, рассыпались по всему полу.