— Оружие применять разрешено? — стрелок просто не мог не задать этот жизненно важный для него вопрос.
— Только в критической ситуации.
Такой ответ явно не удовлетворил снайпера, но он не решился высказать вслух свое мнение по этому поводу.
— Не забывайте, что это все-таки аэропорт, — проговорил Кричевский, как бы продолжая ответ на вопрос стрелка. — И еще. Независимо от времени суток там крутится масса репортеров. Я думаю, объяснять не нужно, что прицел объектива для нас куда опаснее, чем прицел пистолета.
На мгновение Кричевский задумался.
— Кажется, все, — подвел он итог. — Завтра, начиная с восьми, по одному линяете отсюда. За Скурехиным я заеду чуть позже. Все ясно?
— Да, — нестройным хором ответили парни.
— И побольше оптимизма, — усмехнулся Кричевский. — Если все пройдет на уровне, каждый из вас получит неплохой шанс продвинуться. Это я вам обещаю. Но главное, не забывайте, что вы — команда. Промах кого-то одного может иметь неприятные последствия для всех. В том числе и для меня. Так что, надеюсь, не подведете.
Кричевский встал и, поочередно пожав руки всем членам команды, направился к входной двери. Неожиданно оглянулся и иронично-поучительным тоном проговорил:
— А за дверью советую следить. Бдительность еще никогда никому не мешала…
Оказавшись в коридоре и мгновение поразмыслив, Кричевский решил спуститься вниз по лестнице.
В целом он был удовлетворен атмосферой, царившей в команде. По крайней мере, пока все шло именно так, как он и задумал.
Майор прекрасно понимал, что на этом этапе взаимные симпатии, полное доверие и теплые дружеские отношения могут лишь расслабить парней и сделать команду недееспособной. Определенное недоверие друг к другу, вера только в себя и полный самоконтроль — вот что по мнению Кричевского должно было обеспечить успех операции. К тому же при таком положении вещей автоматически снимался вопрос о наведении порядка и соблюдении дисциплины в коллективе. Ведь теперь командир становился не только единственным связующим звеном, но и единственно возможным объектом для откровений. То есть отныне контроль над каждым членом команды становился исключительно его прерогативой.
С тех пор, как Леха Дардыкин приступил к своим нелегким обязанностям телохранителя, прошло ровно двадцать четыре часа. За это время, если не считать первой беседы, он перемолвился с клиенткой разве что парой ничего не значащих фраз. Юлия Свиридова оказалась сугубо деловой женщиной и, что больше всего поразило Дардыкина, абсолютно не запуганной. Леха даже немного удивился, так как по словам Мономаха Юлия должна была трястись, как осиновый лист и непрестанно поглядывать в окно — не стоит ли у ее офиса темно-зеленый «Опель». А Свиридова спокойно занималась своими делами, вела длинные переговоры по телефону, подписывала какие-то бумаги. Короче, чувствовала себя вполне комфортабельно, как и подобает нормальной шефине.