– Не думаю, что оно совсем выскочило из сустава, – говорю я, хотя мы обе знаем, что злится она не из-за плеча. – Я сделаю перевязь, чтобы снизить нагрузку.
Я помогаю Риз согнуть руку у груди и оборачиваю вокруг наволочку. Я склоняюсь над ней, чтобы завязать узел, и замираю, когда она нервно вздыхает и утыкается лбом мне в грудь.
– Что с ним случилось? – шепчет она.
– Я не знаю, – говорю я. – Он провел в лесу много времени. – Я хочу сказать, что он не такой, как мы. Токс поглотила его целиком – так она не поступала ни с одной из нас.
Я украдкой провожу большим пальцем по ее затылку, а потом падаю рядом на кровать.
– Может, завтра получится сделать тебе нормальную перевязь. Или достать обезболивающее.
Она не отвечает – я не уверена даже, что она дышит. Я не позволю ей раствориться в себе. Я не позволю токс победить.
Я протягиваю руку и слегка сжимаю ей колено. Просто чтобы утешить, напомнить, что я рядом. Но она резко отодвигается.
– Риз?
– Не надо, – говорит она, и я вздрагиваю, когда она вскакивает на ноги и проводит по лицу серебряной рукой. – Не делай так.
– Прости. Надо было спросить.
– Нет, вообще, – говорит Риз, и, когда она поворачивается и смотрит на меня, я вижу маску спокойствия, прикрывающую смятение. – Остановись, Гетти.
– Ладно, – говорю я, примиряюще поднимая руки. Нам нужно успокоиться, и тогда мы придумаем, как все исправить. – Все хорошо.
– Нет, не хорошо, – рявкает Риз. – Ни хрена тут хорошего нет. – Она произносит эти слова безжизненно, как будто почти сдалась, и меня накрывает паника, потому что я не могу потерять еще и ее. – Я не знаю, как нам быть дальше, после того что ты сделала.
Нет, я не могу ее потерять, но я не могу бесконечно придумывать новые оправдания. И у меня не так много терпения, чтобы бесконечно оправдываться за то, что я спасла нам жизнь.
– Другого пути не было, – говорю я. Сжимаю кулаки так, что ногти глубоко впиваются в кожу. – Вопрос стоял просто: или он нас, или мы его, и я приняла единственно возможное решение.
– И что теперь, – ее голос сочится ядом, – мне нельзя злиться из-за того, что мой отец умер? Что токс изувечила его до такой степени, что тебе пришлось его убить?
Я вскакиваю на ноги и – не знаю почему, от злости или из чистого отчаяния, – завожусь так, что меня трясет.
– Нет, – говорю я, – тебе нельзя злиться из-за того, что я спасла тебе жизнь.
Риз прищуривается. Я готовлюсь к тому, что последует за моими словами. Я никогда не встречала человека, который любил бы драться, как она, и не знаю никого, кто мог бы ее превзойти. Но она молчит. Наконец Риз медленно вздыхает, и ее плечи расслабляются.