Здесь мы останавливаемся, и Уэлч, сбросив сумку на землю, начинает в ней рыться. Она достает бинокль и смотрит на горизонт.
– Что теперь? – спрашиваю я, постукивая ногой об ногу, чтобы хоть немного согреться.
– Обычно, – поясняет Карсон, – приходится немного подождать. Но иногда…
И тут я слышу птичий щебет. Я резко оборачиваюсь, всматриваясь в деревья, но глаз никак не может приспособиться к резкой смене картины.
– Что это было?
Птицы замолчали, когда мы начали болеть, затихли, словно их никогда не было. Мы видели, как они покидают остров – цапли, чайки и скворцы улетали на юг навсегда. Я так давно не слышала птиц, что успела забыть, как они звучат.
– Ага, хорошо, – говорит Уэлч. – Значит, скоро будут.
Я продолжаю недоумевать, почему они не реагируют на птицу, когда с воды раздается гудок. Я подпрыгиваю, сердце ускоряется, дыхание обжигает легкие.
– Что это за звук?
Сегодня довольно ясно, и где-то за серыми облаками светит солнце. Оттуда, где мы стоим, видно берег – смазанное пятно за волнами. А между нами – ни лодки, ни корабля.
– Подожди.
– Но я ничего не вижу.
Снова гудок, и вид у всех становится такой, будто так и должно быть, а потом из серого марева, словно пробираясь через густой туман, плавно выступает корабль.
Это буксирное судно с тупым носом и выцветшим корпусом. Оно слишком большое, чтобы подойти к берегу с нашей стороны острова, а вот причал, выдающийся далеко в океан, – другое дело. Когда судно подходит ближе, я узнаю идентификатор – белый номер и желто-синие полоски на трубе. Несколько раз я видела такие в Норфолке. Серия ВМФ, из Кэмп-Нэша на побережье.
Когда буксир разворачивается, волна от него доходит до берега, и, прищурившись, я могу разглядеть на плоской палубе двух людей, слишком больших из-за ярких защитных костюмов. Мотор ревет все громче, пока Карсон не затыкает уши. Я уже могу различить на корме огромный оранжевый кран – он вытягивается, удлиняется, а потом поднимает с палубы грузовой поддон и переносит его через борт на край причала.
Манипулятор разжимается, и поддон падает на деревянный настил. Доски причала под нами вибрируют. Я делаю шаг вперед, но Джулия, выставив руку, меня останавливает.
– Сначала они должны дать сигнал.
Крюк свободен, и кран втягивается назад, а те двое стоят на палубе и смотрят на нас, и я жду, что один из них махнет рукой или даст сигнал как-то еще, как вдруг раздается очередной гудок – так близко и громко, что мы просто стоим, оглушенные, и ждем, когда шум стихнет.
Постепенно гудок затухает, и я, вспомнив о необходимости дышать, жадно хватаю воздух.