– И последнее, пока я не забыла. А потом я тебя оставлю, и ты сможешь поспать.
Она берет мою руку, сжимает мне пальцы в кулак и наклоняет кисть так, чтобы я чувствовала каркас кровати. На нем круглая выпуклая кнопка.
– Это кнопка вызова. На случай, если боль станет слишком сильной или тебе что-то понадобится. Чувствуешь ее?
Я киваю. Она смотрит на меня, а потом выпрямляется. Выжидает еще пару секунд.
– Ты помнишь, как меня зовут?
Я разжимаю губы.
– Паретта.
Я хотела сказать это вслух, сказать хоть что-нибудь, снова услышать свой голос. Я не думала, что будет настолько больно. От одного слова не бывает настолько больно. Но мне больно – так, будто кто-то пытается вытащить мне позвоночник через горло.
– Что ж, – говорит Паретта. Она слегка задыхается, как после бега. – Больше мы этого делать не будем.
Я выныриваю из небытия. Я лежу на спине, а мир вокруг движется, пока четыре человека в защитных костюмах закатывают мою кровать в темную комнату. Я проверяю ремни на запястьях, но руки зафиксированы прочно, и нейлон натирает кожу.
– Доброе утро, – говорит мне один из них. С трудом, но я узнаю ее – узнаю по глазам и вьющимся русым волосам, собранным в хвост. Паретта.
Высокие потолки и ни одного окна. Это операционная – с привкусом какой-то импровизации. Стол в центре помещения застелен бумагой и залит холодным жестким светом. Мою кровать-каталку устанавливают рядом, начинают отстегивать ремни. Я могла бы сопротивляться, но дверь, через которую мы вошли, уже заперта, и, по правде сказать, я не понимаю, чего ради мне, собственно, это делать.
Не успеваю я насладиться свободой, как меня крепко берут за руки и за ноги и переносят с каталки на стол, а потом мне вытягивают руки и снова застегивают ремни. Я морщусь: из-за выступающих позвонков второго хребта лежать на столе слишком жестко. Один из врачей надевает мне на левую руку манжету тонометра, и я чувствую, как она затягивается, а второй фиксирует у меня под носом кислородную трубку. Затем наступает черед датчиков, которые закрепляют на лбу и груди, и я вижу, как на экранах вспыхивают кусочки меня и начинает записываться биение моего сердца.
– Не волнуйся, – говорит кто-то. Это Паретта, она наклоняется надо мной и отводит от моего лица прядь волос. – Ты здесь, чтобы помочь нам понять, что происходит и как это исправить.
Остальные три врача медленно отходят, исчезая из поля зрения. Остаемся только мы с Пареттой.
– Мы работали с твоими подругами, – продолжает она. – И думаем, что мы очень близки к реальному прогрессу. Но мне нужна твоя помощь. Ты поможешь мне, Байетт?