Катя молча сжала руку англичанки, и так они просидели некоторое время. Мисс Вуд не плакала, она смотрела перед собою длинными темными глазами, словно видя зеленый Виндзор, маленького белокурого мальчика, бегущего от быка, а сама мисс ждет с палкой, тоже еще в коротком клетчатом платье; их комнаты в Лондоне, дешевые места в театре; Чарли чистеньким молодым человеком. Потом туман, слякоть, фонари, полисмены, белокурый хулиган с поднятым воротником, руки в карман… Магазинная барышня… Наверное, накрашенное безнравственное созданье… Кудрявая, рот до ушей, неприлично хохочет и строит глазки покупателям и прохожим.
– Не надо задумываться, милая мисс. Может быть, все и устроится. Мне вас очень жалко. Если бы я могла что-нибудь сделать!..
– Спасибо! – еле слышно ответила англичанка и вышла из комнаты.
На следующее утро мисс Вуд была как всегда, но Катя с особой нежностью пожала ей руку. Время от времени девушка спрашивала: «Не пишет?» – и получала всегда один и тот же отрицательный ответ. Мисс даже как-то успокоилась после признания, не плакала, только временами задумывалась.
Однажды перед вечером Катя позвала мисс Вуд в кинематограф. Было скучно в ясные сумерки сидеть за еще непромытыми окнами, когда на улице проходили люди, казавшиеся по праздничному праздными, и апрельское вечернее небо еще не темнило своей нежной зелени.
Англичанку взволновала длинная драма с сыщиками. И когда, наконец, мошенник был сброшен благородным сыщиком с корабля, куда он спустился с аэроплана, мисс, вздохнув, прошептала:
– Может быть, и его ждет такая же участь.
– Не надо, мисс, так думать! я уверена, что ваш брат не мошенник.
Англичанка пожала в темноте Катину руку и стала смотреть, как в синемонатюре шелковые лошади вертели радужными хвостами, ползали бабочки, увеличенные до размеров кареты, и тёмно-красные внутренности разрезанного граната почти пугали своею сочною массою. Наконец, показались английские войска дома, в Бельгии, в походе, за играми, за едою. Мисс не выпускала Катиной руки, все крепче ее сжимая. Наконец, громко сказала: «Да здравствует королевская армия!» В нескольких местах раздались аплодисменты, и оркестр начал «Rule Britania». Катя так смутилась, что была рада выйти из зала, пока еще не зажгли света. В передней она заметила, что англичанка плачет.
– Я не знала, что вы – такая патриотка!
– Что? Патриотка? Да, я патриотка, но я не от этого. Я так счастлива, Катя! Ведь я видела его, Чарли!
– На картине?
– Да, в рядах армии. Теперь я знаю, что он не пропадет. Я так счастлива!
– А вы не могли ошибиться?